Томек у истоков Амазонки

Томек и Салли знакомились с городом почти до самого обеда. Томек хотел еще посетить старый Белен, где жили в основном метисы и мулаты[72], где извилистые, узкие улочки упирались концом в болотистую опушку тропического леса, но Салли напомнила ему о Динго, оставленном в гостинице.

Новицкий уже вернулся из порта и ждал друзей в номере гостиницы, потягивая из кружки свой любимый ямайский ром. Обрадованный Динго стал усиленно махать хвостом, а капитан спросил:

— Что же ты купила, голубушка?!

— Подарки Смуге, Наташе и Збышеку, — ответила Салли. — Вам я хотела купить говорящего попугая, но Томми сказал, что этот подарок теперь был бы не ко времени.

— Ты хотела подарить мне попугая, умеющего болтать? А знаешь что, я бы не прочь заполучить такую умную птичку!

— Вот именно, вас заинтересовала бы болтовня этой птицы. Она правда умела говорить «бон диа, компадре» — то есть «добрый день, дружище», но это были, пожалуй, единственные приличные слова. Остальное — португальские ругательства.

— Гм, действительно, такой попугай вызвал бы замешательство в приличном обществе, — признал Новицкий.

— Я вам подарю такого попугая, когда мы будем уезжать из Америки, — пообещала Салли и, немного помолчав, спросила: — Ну, что вы узнали в порту?

— Я встретил там кореша из моряков. Когда-то мы плавали на одной старой калоше, — ответил капитан. — Парень хороший, только храпит во сне немилосердно!

— Дорогой капитан, а о судах, отправляющихся вверх по реке, вы что-нибудь разузнали? — с нетерпением допытывалась Салли.

— В последнее время ты что-то стала горячку пороть, — упрекнул ее капитан. — Я как раз хотел сказать, что этот мой кореш ходит теперь на судне, курсирующем по Амазонке. На рассвете его «Санта-Мария» отправляется в Манаус.

— Вот это превосходная новость, — обрадовался Томек. — Когда мы идем на судно?

— Сейчас же после дождя, — ответил Новицкий.

— Да ведь никакого дождя нет! — возразила Салли.

— Будь спокойна, дорогая, дождь будет. Зимой здесь всегда идет дождь после обеда. Сейчас у нас есть время пообедатъ и отдохнуть. Еще до того, как начнет смеркаться, мы будем на борту судна.

Величина колибри (Trochilidae) колеблется в довольно широких пределах: одни ростом с маленькую мухоловку, другие не больше шмеля. Туловище обыкновенно вытянутое или кажется таким вследствие того, что хвост почти всегда длинный; клюв шиловидный, иногда по длине равный туловищу или даже длиннее его; ножки колибри необыкновенно малы и нежны, когти чрезвычайно остры и тонки; крылья узкие, длинные, согнутые в виде серпа. 〈…〉 Колибри живут исключительно в Америке и более других птиц характерны для этой части света. Они встречаются здесь всюду, где только могут расти цветы, и распространены не только по всем широтам, но поднимаются и на высокие горы; на Андах они порхают еще у самой границы вечных снегов 〈…〉. Во время летания прекрасный цвет оперения колибри вовсе не заметен: блестящие цвета видны лишь тогда, когда птички держатся на месте — когда они парят вокруг цветов или садятся на ветку для отдыха. На землю колибри спускаются очень редко. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 2.)

Незадолго до заката солнца наши путешественники очутились в порту. «Санта-Мария» оказалась небольшим двухтрубным пароходом с огромным колесом, находившимся сзади. Несколько мулатов заканчивали погрузку дров, которыми топились котлы парохода.

— Так это «Санта-Мария»! — шепнула Салли.

— Не беспокойся, голубушка! — утешил ее Новицкий. — Для нас найдется какая-никакая каюта.

Они по трапу вошли на нижнюю палубу судна, до отказа набитую людьми, мешками, корзинами, скотом и птицей. Салли крепче зажала поводок ворчавшего Динго и с тоской вспомнила просторную и удобную «Полярную звезду», которую и теперь можно было видеть на приколе у пристани.

В этот момент с верхней палубы сбежал по сходням мужчина среднего роста, широкоплечий, со шрамом на лице. Руками он быстро отстранил толпу пассажиров и остановился перед друзьями.