Томек у истоков Амазонки

— Извините, я, возможно, не так выразился, я не хотел кого-либо обидеть, — буркнул он.

— Теперь мы знаем, зачем вы к нам пришли, — сказал старейшина. — Мы должны посоветоваться. Завтра вы получите ответ.

Беседа закончилась. Белые вышли из малоки и направились на берег реки, где для них разбили большую палатку. Они уселись у костра.

Стоял погожий вечер. Вокруг стрекотали целые сонмища цикад и раздавался характерный свист южноамериканских жаб-свистунов[108].

— Не очень удачно закончилась наша беседа, — сказал капитан Новицкий. — Нам наверняка откажут, честное благородное слово!

— Думаю, что да, — ответил Уилсон. — Еще когда Габоку только вернулся на Путумайо, мне показалось, что он за что-то на нас обижается. Теперь я догадываюсь, в чем дело. Он считал, что мы неправильно поступили со Смугой.

— Ах, сто дохлых китов в зубы! Я тоже сегодня заметил, что он на вас обижен, — воскликнул Новицкий. — Однако, если наши предположения справедливы, выходит, этот индеец любил нашего Смугу.

— Положение у Габоку изменилось. В экспедиции со Смугой Габоку был холостяком, а теперь у него молодая жена, которую он, вероятно, очень любит, — сказал Томек. — Разве вы не видели, как он подавал жене куски во время обеда?

— Вы правы, только влюбленный кубео может относиться так к женщине, — заметил Уилсон. — Они недавно поженились, и эта женщина не пустит его в рискованный и длительный поход.

— Я всегда говорил, что жена для моряка то же, что якорь для корабля, — тяжело вздыхая, сказал Новицкий. — Кубео большую часть жизни проводят на воде, как и моряки. Они должны жить холостяками.

— А меня ты сам уговаривал жениться! — пошутил Томек.

— Наша Салли — другое дело! Это бой-баба! Совсем как мужчина. Стоит только упомянуть об экспедиции, как она уже принимается упаковывать вещи.

— Я повторю ей твои слова — вот она обрадуется!

— Трудно, раз уж Габоку нас так подвел, пойдем одни. Выпьем по глотку ямайского рома. Ничто так не поднимает настроение, как глоток хорошего рома! Я слышал, что все индейцы любят заглядывать в рюмку, но, видать, эти кубео — люди непьющие. Даже чичи не дали к обеду! Открой коробку консервов, а то я не засну на голодное брюхо!

— Кубео, как правило, в обыкновенные дни не увлекаются алкоголем, но иногда устраивают торжественные пиры, во время которых напиваются, как говорится, до положения риз! — пояснил Уилсон. — Такое пьянство у них считается чем-то вроде религиозного обряда.

— Мне уже приходилось слышать о торжественных обрядах южноамериканских индейцев, — сказал Томек. — Говорят, что они готовятся к такому пиру несколько месяцев.

— Да, в особенности если приглашают представителей других родов, — ответил Уилсон. — Одна лишь варка чичи длится несколько дней.

— Наши кубео все еще совещаются, в их «салоне» горит свет, — заметил Новицкий.

— Лишь бы вынесли решение, благоприятное для нас, — ответил Томек.

* * *

На другой день, сразу же после рассвета, старейшина рода пригласил белых гостей в малоку. В главном коридоре на полу, двумя рядами, сидели все взрослые мужчины рода. Они были принаряжены в одежды, которые индейцы носят в торжественных случаях. Их головы украшали мапены, или султаны из перьев красного ара, прикрепленные шнурками из обезьяньего волоса к головному убору, сплетенному из лиан. На руках были надеты магические браслеты, тоже украшенные разноцветными перьями, на шеях — ожерелья, похожие по форме на больших мотыльков, сделанные из серебряных треугольников. Многие из них носили в ушных раковинах и на нижних губах украшения из кости или дерева. Лица и тела индейцев были окрашены красной краской.

— Посмотри, как они вырядились, — шепнул Томеку капитан Новицкий.

— Видимо, сейчас они объявят нам свое решение, — тоже шепотом ответил Томек, с тревогой глядя на неподвижные, словно вырезанные из камня лица индейцев.

Старейшина рода пригласил гостей сесть на почетное место около входной двери и начал торжественную речь:

— Белые люди — странные люди. Они говорят, что за Большой Водой у них есть огромные деревни с красивыми, большими, богатыми домами, а сами приходят к бедным индейцам, силой отбирают у них скромное имущество, обращают в рабство и заставляют тяжело работать. До прибытия к нам белых индейцев было больше, чем деревьев в лесу. Теперь надо много лун ехать по реке, пока встретится индейская деревушка на ее берегу. Только отдельные белые — друзья индейцев. Сеньор Смуга был нашим другом. Он не позволял обижать кубео, работавших в каучуковых лагерях, он оберегал их от злых белых людей и от метисов, которые ни белые, ни индейцы.

Смуга был другом всем добрым людям. Он не позволил, чтобы ягуа мучили душу молодого Никсона, и отобрал у них его голову. Выкупил из плена кубео, захваченных злыми людьми на Путумайо. Уплатил за них выкуп и не потребовал, чтобы они это отработали. Храбрый Габоку хотел идти вместе с ним в погоню за злыми белыми, но благородный Смуга приказал ему вернуться к своим. Он не хотел подвергать опасности индейца. Так поступить может только настоящий друг.