Томминокеры

– Ага, – кивнул Джо, вспомнив, как вытянулось лицо букмекера, когда он явился забрать свои шестьдесят баксов после победы «Пиратов» над Гуденом и его «Метеорами». – Неплохая работа. Для женщины.

Ее лицо на миг помрачнело, и он подумал: «Хочешь что-то сказать? Может быть, рвешься в бой? Давай же. Вперед, я не против. Как первого, так и второго».

Но тут Нэнси снова повеселела и улыбнулась:

– Теперь у нас будет еще больше времени, чтобы заниматься этим. – Ее пальцы скользнули по твердому рубчику у него на брюках. – Ты ведь хочешь этого, правда, Джо?

Еще бы он не хотел. Они повалились на пол, и Джо в мгновение ока позабыл свою недавнюю злость и странное, невесть откуда свалившееся везение во всех денежных пари: начиная от бейсбольных матчей до конных скачек и турниров по гольфу. А когда он скользнул в нее и услышал стон наслаждения, то сумел позабыть даже зловещий шелест проводов, сортирующих почту первого класса.

5

Бекка сидела в кресле-качалке и притворялась, будто читает последний выпуск «Сионской горницы»[79]. Буквально за десять минут до того, как Джо вошел в гостиную, она присоединила устройство, которое ей было велено собрать, к задней стенке «Сони». Бекка тщательно следовала инструкциям и соблюдала особую осторожность, копаясь во внутренностях телевизора. «Осторожнее, не поджарься», – предупредил Иисус.

Теперь телевизор был выключен, и Джо раздраженно буркнул:

– Могла бы прогреть его к моему приходу.

– Думаю, ты и сам еще не разучился включать свой треклятый ящик, – ответила Бекка, и это были ее последние слова, обращенные к мужу.

Тот приподнял брови. Что-то, мать его, странное творилось с этой, мать ее, Беккой. Может, пора ей как следует шею намылить? Ладно, пусть немного побесится. Недолго ему терпеть возле себя эту старую жирную клячу, скоро одна останется.

– Я-то, пожалуй, не разучился, – произнес Джо, и это были его последние слова, обращенные к жене.

Он нажал на кнопку, включавшую «Сони», и получил удар в две с лишним тысячи вольт переменного тока, который усилился, переключился на смертельный постоянный и вновь усилился. Глаза Джо выпучились, раздулись и лопнули, точно виноградины в микроволновке. Перед этим он собирался поставить пиво на телевизор рядом с Иисусом; теперь пальцы судорожно сжались и раздавили бутылку. Осколки коричневого стекла вонзились в ладонь и в пальцы. Пиво вспенилось, побежало на пластмассовую крышку «Сони», уже начавшую пузыриться, и в комнате резко запахло дрожжами.

– ЭЭЭЭЭООООООРРРРУУУКАААААААА! – завопил Джо Полсон.

Лицо его начало обугливаться. Из ушей и над волосами завился голубоватый дымок. Палец намертво прирос к проклятой кнопке.

На экране возникла картинка: Двайт Гуден совершил мощную подачу на две пробежки; камера проследила за тем, как он мчится, обогащая Полсона на сорок долларов. Изображение моргнуло, и вот уже Джо с Нэнси Восс сношаются на полу почты, среди разбросанных каталогов, новостных листков для прихожан и рекламок разных страховых компаний, сулящих покой и защиту даже тем, кому за шестьдесят пять лет: дескать, «в вашу дверь никогда не позвонит агент по продажам, никто не подвергнет вас принудительному медицинскому освидетельствованию, ваши близкие будут в полной безопасности всего лишь за несколько пенни в день».

– Нет! – воскликнула Бекка, и картинка снова переменилась.

Мосс Харлинген лежал за поваленной сосной, смотрел на отца сквозь прицел «винчестера» и бормотал: «Не сегодня, Эм. Не тебя».

Изображение дернулось – и вот мужчина и женщина копают в лесу, она – за рулем диковинного ковшового погрузчика, напоминающего машину Руба Голдберга[80], а он обвязывает цепью кряжистый пень. За их спинами из земли торчит какой-то предмет гигантских размеров – серебристый, но не блестящий. Ни одной искорки, даже под прямыми солнечными лучами.

Между тем одежда Джо Полсона ярко вспыхнула.

Комнату наполнил запах электричества и вскипевшего пива. Трехмерная картинка с Иисусом задрожала, покрылась рябью и взорвалась.

Тут Бекка закричала, поняв, что все это время, хочется ей этого или нет, виновата была она, она, она, и она только что прикончила своего мужа.

Ребекка бросилась к нему, поймала дергающуюся, лихорадочно сжимающуюся руку… и сама получила электрический удар.

«Иисус! О, Иисус! Спаси его, спаси меня, спаси нас обоих», – успела подумать она, изгибаясь под переменным током на цыпочках, словно самая ловкая в мире балерина, вставшая на пуанты. А в голове прохрипел сердитый отцовский голос: «Ох и обдурил же я тебя, Бекка! Славно обдурил! Будешь знать, как обманывать! Раз и навсегда отучишься!»

Ослепительный голубой всполох – и задняя крышка «Сони», которую Ребекка прикрутила на место после того, как встроила внутрь прибор, вдруг отлетела к стене.

Бекка повалилась на ковер, увлекая за собой Джо, уже мертвого.

К тому времени, как от дымящихся обоев за телевизором занялись прозрачные занавески, Бекка Полсон тоже была мертва.

Глава 3 Хилли Браун

1