Тончайшее несовершенство, что порождает всё. Долгий путь частице Бога и Новая физика, которая изменит мир

В оглушительной тишине Фабиола подробно рассказывала об исследованиях, проведенных для точной настройки всех используемых инструментов: о калибровке калориметра, юстировке мюонной системы, анализе фоновых реакций. Потом она сконцентрировалась на трех наиболее важных направлениях исследований при небольших значениях массы. Показала избыток событий, который они обнаружили в канале распада на два W-бозона, продемонстрировала небольшие возмущения на 125 ГэВ в распадах бозона Хиггса на два фотона и горстку событий с четырьмя лептонами, сгрудившимися вблизи той же точки. И вот ее вывод: собрав вместе информацию по всем трем каналам, мы получаем явственный пик вблизи массы 126 ГэВ. Он пока слишком слаб, чтобы говорить об открытии, но уже слишком силен, чтобы можно было рассматривать его как следствие банальной статистической флуктуации. Заключение осторожное, однако бурные, дружные аплодисменты в конце ее выступления явно свидетельствуют о том, что собравшиеся полагают цель достигнутой.

Теперь моя очередь. Я начинаю в атмосфере напряженного ожидания. Чувствую, что слушатели оценивают в моей речи каждую запятую. Показываю, один за другим, все каналы распада, которые мы изучили. Это значительно больше, чем то, что показал ATLAS. Показываю, что при больших массах ничего нет, – теперь мы в этом уверены. В области значений ниже 150 ГэВ начинаю с фермионных каналов – когда бозон Хиггса распадается на пару b-кварков и пару тау-лептонов. Это один из самых сложных для исследования каналов среди тех, с которыми нам и коллегам из ATLAS приходилось иметь дело. В течение последних недель мы ценой сверхчеловеческих усилий смогли завершить анализ и обнаружить и тут тоже некоторые признаки бозона Хиггса. Я говорю спокойно и уверенно, оглядывая присутствующих и невольно отмечая сияющую в глазах молодых ученых CMS, сидящих в задних рядах, гордость за свой эксперимент. Когда я показываю, что мы тоже видели избыток событий в трех ключевых каналах, – и прежде всего это относится к уровню 125 ГэВ при распаде на два фотона и четыре лептона, – то слышу, что по залу проходит какое‑то движение, как будто до этого момента никто не решался дышать. В заключительной части своего выступления я, точно опытный анатом, препарирую избыток, который мы только что зарегистрировали: и да, все, что мы видим, согласно интерпретируется как первый сигнал от бозона Хиггса. Тем не менее я осторожен: этот сигнал пока еще недостаточно сильный, чтобы позволить нам сделать окончательный вывод. Надо ждать новых данных, которые мы соберем в 2012 году.

Когда я закончил, зал взорвался бешеными аплодисментами, которые доносились буквально отовсюду и которые, казалось, никогда не стихнут. Всем было понятно: вероятность того, что два эксперимента видят в одной и той же точке одну и ту же статистическую флуктуацию, исключительно низка.

Прямая интернет-трансляция застопорилась в первые же минуты, так что далеко не все желающие смогли подключиться к стримингу, однако на семинаре присутствовало виртуально более 15 000 человек из самых разных стран.

Затем нам с Рольфом и Фабиолой предстояло ответить на вопросы журналистов, и для этого мы прошли в Filtration room[44]– так у нас называют зал для пресс-конференций на двести мест, который расположен в бывшем индустриальном здании, в свое время вмещавшем, в частности, гидротехнические установки системы водоснабжения; сейчас все тут напичкано телекамерами и рабочими станциями, позволяющими быстро передавать материалы в редакции. Журналисты хотели заставить нас воскликнуть: “Да, мы его поймали!” – и пропечатать это в газетах аршинными буквами. Но мы уже отлично научились обходить все расставленные ловушки. У нас есть интригующие указания на то, что вблизи массы в 125 ГэВ что‑то происходит, но пока еще рано делать выводы, надо подождать еще несколько месяцев, и тогда мы все узнаем.

Однако день пока не кончился. Скоро шесть вечера, и мы возвращаемся на шестой этаж главного здания, чтобы все в том же зале ответить на вопросы комитета, ведающего научной политикой ЦЕРН. И еще пару часов мы проводим в спорах с тремя десятками коллег-лучших физиков мира: они обжаривают нас со всех сторон, заваливают вопросами и хотят знать все тайные подробности относительно тех результатов, которые мы только что представили, но мы с Фабиолой не теряемся и держим удар.