Тонкий меч

Она в отчаянии что-то ответила. Я не разобрал, что именно. Может быть, она просто кричала, что не слышит меня. Тыльной стороной ладони Семилла вытерла щеки, но вскоре новые слезы их опять намочили.

Я повернулся и бросился назад, через все комнаты и темные залы, распахнул входную дверь и сбежал по лестнице. Между клумбами расхаживал Господин Смерть, беседуя с Матерью-Крылихой, Капитаном и Королем. Они громко смеялись над собственными шутками. Над головой Господина Смерть вилось черное облако посланниц. Я помчался за дом — туда, где на берегу стояла Семилла.

— Тебя обманули! — снова выпалил я, не успев перевести дух.

— Я знаю.

— Господин Смерть вовсе не милый, ни чуточки!

— Я знаю, — повторила Семилла.

— Любовь, которая тебя излечила… В ней нет ничего хорошего. Она гадкая! Это просто жадность.

— Саша, я знаю!

Она закрыла лицо руками. Плечи вздрагивали от плача.

— Его словно подменили! Он наговорил мне всяких гадостей. Сказал, что я неблагодарная, что ему не следовало пускать тебя сюда. Заявил, что отныне все в доме будет так, как он решит.

— Надо что-то делать, — ответил я. — Ты не можешь здесь оставаться! Не можешь, и все!

— Что-то делать, — повторила она и опустилась на траву. — Что я могу сделать? Броситься в море? Проткнуть себя ножом для торта? Сбежать и позволить болезни забрать меня? — Она покачала головой. — Что бы я ни сделала, все равно в конце концов окажусь у него в руках, понимаешь? Его посланницы отыщут меня повсюду. — Она долго смотрела на море, а потом перевела взгляд на меня:

— Я сказала ему, что не хочу жить без тебя. Что лучше умру, если он тебя отошлет. Но он заявил, что не позволит мне умереть. Он уже так решил. Все безнадежно, Саша. — Она снова перевела взгляд на море. В солнечном свете на ее рубашке стали заметнее пятна — следы коварных пиров. Да, Господин Смерть обманул нас обоих, когда сказал, что единственное его желание — чтобы нам было хорошо. На самом деле единственное его желание — чтобы все было так, как ему нравится.

Не хочу, чтобы Семилла умерла, — никогда, ни за что! Но и не хочу, чтобы она оставалась с ним. Правильно она сказала: все безнадежно.

— Подойди, — позвала она. — Сядь рядом…

Я прижался к ней. Мои ноги и руки дрожали, меня всего трясло. Я чувствовал, как во мне закипает ярость, как она рвется наружу, раздирая грудную клетку. Хотелось разбушеваться, раскричаться, поднять шум.

— Я понимаю, как мучительно тебе делать выбор между мной и папой, — проговорила Семилла. — Может, тебе в конце концов отступиться? Пусть Господин Смерть сделает выбор за тебя?

— Нет. Так не годится, — и я расплакался. — Так не годится! Мне нужны и ты, и папа!

— Я знаю. Если бы только нашелся способ! Вот так бы обнять тебя и вообразить, что…

— Что?

— Что Господина Смерть нет совсем. А мы получили всё, что хотели, Саша. Сидим на солнышке и просто радуемся. Неужели это невозможно? — Семилла уткнулась носом в мои волосы и прошептала:

— Так пахнет мой мальчик…

Остановить мгновение и сделать его счастливым, подумал я. Словно задержать дыхание в комнате, полной дыма. Что ж, я попробую, Семилла. Попробую на время прогнать черные мысли. Просто посижу рядом, не буду плакать. Я сделаю это ради тебя!

Я стал смотреть на море, такое большое и синее, и на небо — такое чистое и ясное. Я видел, как ветер гулял в траве, раскачивая лютики, и играл прядями волос у лица Семиллы. Я замечал всю красоту вокруг. Хорошо было забыться, пусть и совсем ненадолго.

Но тут, тяжело дыша, появился Банке с помойным ведром в лапе. Хильдин, при его небольшом росточке, еле-еле тащил ведро, полное до краев. Он с трудом отрывал его от земли и через несколько шагов опять опускал. Кряхтел от натуги, но снова брался за ручку и тащился дальше, к мусорной куче.

— Как дела, госпожа? — спросил он, заметив нас.

Семилла покачала головой.

— Бывало и лучше.

Банке вытер копыта о передник и подошел.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Боюсь, что нет.

Он кивнул и почесал за ухом, подбирая слова.

— Госпожа поссорилась с господином, верно?

— Да, Банке. Мы поссорились.

Семилла еще крепче обняла меня, а я прижался лбом к ее плечу. Банке добрый, но сейчас мне было не до него. Зачем он пришел так не вовремя!

Хильдин сел на траву и, желая утешить Семиллу, положил копыто ей на плечо.

— У Господина Смерть свои причуды, — заметил он. — Признаюсь, иногда он и меня способен вывести из себя.

Семилла кивнула.

— Все так, Банке.

Он усмехнулся.

— Но уже в следующий момент я его прощаю. Его характер трудно понять. Может, он бывает жесток, потому что он Смерть?

— Может быть, — прошептала Семилла.

— И он не годится для домашних дел, как госпожа, наверное, уже заметила, — продолжил Банке. — Он убежден, что создан для чего-то более важного, чем уборка и готовка. Но вот есть торты он любит, надо признать.

— Банке, не хочу показаться невежливой, но нам с Сашей хотелось бы немного побыть вдвоем.

Хильдин покраснел до ушей и поспешно вскочил.