Тонкий меч

— Да, я. И это помогло мне понять, как обстоит дело… Видишь ли, я привык получать все что хочу. Все те души, которые я приношу с вашей стороны… Они, так сказать, становятся моими маленькими душами. Но если ты останешься, Семилла никогда не станет по-настоящему моей. Вы вчера дали мне это понять. — Он кивнул, словно подтверждая справедливость своих слов. — Ты должен уйти.

Я вдруг расплакался, меня душили рыдания.

— Выходит, ты обманул меня!

— Выходит, что так, Саша. Прости.

— Если тебе нужно, чтобы меня не было, ты ведь просто можешь меня убить! — выкрикнул я.

— Могу, — подтвердил он. — Но разве ты этого хочешь?

Я в ужасе посмотрел на него. Эти слова вырвались у меня от злости и беспомощности. На самом деле я не хотел умирать.

— А ты хочешь этого? — спросил я.

Что-то мелькнуло в его глазах — такое, чего я раньше не замечал. Какая-то неутолимая жажда. Я похолодел.

— Конечно, хочу, — ответил он.

Господин Смерть схватил меня за шею своей сухой сильной рукой. Мне стало больно.

— Я простая душа, Саша, — сказал он. — Мне нравится все простое и красивое. Нежная головка шиповника, тонкие цветочные лепестки, которые опадают, едва на них подуешь. Утренний туман над моими лугами, белый, густой и столь многообещающий. Мне нравится втягивать носом запахи нового дня и наблюдать вечерами тысячи звездных глаз на небе. Мне нравится запах моего подвала и морс, который варит Свава из малины, растущей в моем саду. Вот что я люблю. Но больше всего… — голос его дрогнул от тех сильных чувств, которые бурлили в нем в этот миг, — больше всего мне нравится забирать ваши жизни.

Все во мне словно зазвенело от страха. Я хотел убежать, но он крепко держал меня. Я хотел закричать, но от ужаса потерял голос. Я даже дышал с трудом.

— Открыть старую использованную оболочку и запустить руки внутрь, — продолжил Господин Смерть, — извлечь и обнять новое существо. Это самое простое и самое прекрасное на свете.

— Ты… ты такой гадкий! — выпалил я.

— Многие так считают. Знаешь ли, сколько людей пытались меня прогнать? Им было больно. Они ползали в своей собственной крови. И все-таки твердили: «Уходи!» — Он рассмеялся. Искристым веселым смехом. — Странно, ведь нет ничего естественнее смерти.

Вдруг он снова сделался серьезным.

— Но с твоей мамой все случилось иначе. Как только я увидел ее, сразу понял, что именно ее мне не хватало. Я просто не смог раскрыть ее оболочку. Она была такой слабой, пока я перевозил ее через море, Саша… И очень красивой. Я держал ее в своих объятиях и был совершенно очарован. А когда мы сошли на берег, я не смог удержаться и поцеловал ее. И тогда… тогда она вдруг ожила, понимаешь? И вся ее слабость улетучилась. К ней вернулись силы. Словно ей тоже прежде чего-то не хватало.

Он долго сидел, погрузившись в воспоминания. А потом сказал:

— Ведь моя любовь излечила ее! Разве ты не хочешь, чтобы она была здорова?

Я не знал, что ответить. Конечно, я этого хотел. Я мечтал об этом, когда она с каждым днем угасала, лежа в кровати там, у нас, в желтом доме на холме. И все-таки мне больно было сознавать, что ни я, ни папа не смогли ей помочь, а чужая любовь оказалась сильнее нашей. Слезы проложили длинные дорожки на моих щеках. Я сидел, сгорбившись, и рыдал, а Господин Смерть держал меня за шею.

— Это похоже на песенку, — заметил он. Покачал головой и подхватил мой плач: — У-у-у-у…

— Почему ты так зол на меня? — спросил я.

— Ах, Саша, Саша, Господин Смерть совсем не злой! Ну что, хочешь ты умереть или нет?

— Нет! — крикнул я и вырвался из его цепкой хватки. — Нет, нет и нет!

— Тогда ты должен отправиться домой. Разве это не разумное решение?

— Она тебя возненавидит.

— Ну, может, немножко. На какое-то время. А потом смирится и перестанет горевать. Она же понимает, что я ей нужен. — Господин Смерть встал и направился к двери. Остановился на пороге и сказал:

— Я ведь могу попросить Банке побрить мне спину. Может, тогда ей будет легче полюбить меня?

— Садовник Спартакус был прав! — выкрикнул я. — Ты любишь только себя самого!

— Ха! Моя любовь вылечила твою маму! Выходит, он ошибается.

— Но если любовь не привязала ее к тебе, если она захочет уйти — ты отпустишь ее? Домой к папе?

— Ах, вот ты о чем, — проговорил Господин Смерть и в задумчивости приложил длинный белый палец к губам. — Хм, на этот вопрос я, пожалуй, отвечу «нет». Я не хочу больше оставаться один. А я, как ты помнишь, привык получать все что хочу.

Неожиданная подсказка

— Ты где?

Я бежал по коридорам, распахивая одну дверь за другой.

— Ты где? — кричал я. — Мне надо с тобой поговорить!

Еще одна дверь, еще одна комната. Позолоченные кресла и блестящий шкаф. Следующая дверь. Гобелены и бархатные гардины, засохшие цветы на стенах.

— Ты где?

И тут я увидел ее в окно. Семилла стояла на траве возле террасы. Море было неспокойно, ветер трепал ее спутанные волосы. Я постучал по стеклу, и она повернулась. Я увидел ее искаженное лицо, мокрое от слез.

— Тебя обманули! — крикнул я.