Тоннель без света

– Вы мне будете объяснять, Михаил Андреевич… – приступ кашля заглушил нервный смех. – В лабораториях строго выполнялись нормы пожарной безопасности. Самоубийц там не держат, знаете ли… Опасные вещества и соединения содержатся в жаропрочных сейфах и контейнерах – их помещают туда по завершении рабочего дня. Нарушения инструкций теоретически возможны, но не в том объеме, что приведет к катастрофическим последствиям. Но вы правы, долго здесь находиться не стоит, утечки возможны, специалисты с соответствующей аппаратурой должны все проверить…

«А если злой умысел? – подумал Михаил. – Который, собственно, без всяких «если». Обозленный «крот» перед поджогом мог выпустить на свободу такое, что дело не ограничится одной лишь эвакуацией Кыжмы».

– Кто такой Бердник, Юрий Константинович?

– Что? – замдиректора вздрогнул.

– Сотрудник по фамилии Бердник. Инициалов не знаю. Не исключаю, что это женщина. Вы должны знать всех сотрудников лаборатории.

– Но только не сегодня… – кривая гримаса перекосила закопченное лицо. – Сегодня в моей голове бессмысленно что-то искать, уж не взыщите, Михаил Андреевич… В учреждении несколько сотен сотрудников… Целый жилой комплекс построили, чтобы обеспечить их квартирами, и я не обязан по долгу службы знать каждого по фамилии… Бердник, Бердник… – Арепьев задумался. – Среди ведущих специалистов человека с такой фамилией нет. Но что-то знакомое. Бердник… Вам это срочно? Может, потерпите?

– Опасаюсь, что нет, – вздохнул Кольцов.

Он оставил Арепьева в покое. Требовать что-то с человека в таком состоянии – занятие неблагодарное. Какой-то вакуум образовался вокруг майора госбезопасности. Звенело в ушах, тупая боль из грудной клетки расползалась по телу. Все осталось за кадром – раненые, гарь, ругань пожарных и прочих участников спасательной операции.

Он брел по дорожке к выходу с территории, не сразу включился, когда за спиной стала сигналить машина – вздрогнул, уступил дорогу. Ноги подводили, сознание бастовало – как и у большинства присутствующих.

За воротами по-прежнему находились люди, скопился автотранспорт. В машины «Скорой помощи» грузили раненых. Михаил недоуменно озирался – где люди со знакомыми лицами? Трое с ним прибыли – куда пропали? Москвин, Швец… он их куда-то послал, но уже не помнил, куда. Смутно знакомое лицо – мужчина мялся у открытых дверей «жигуленка». Кажется, из местных чекистов. Так и есть, обнаружил, что к нему направляется майор из Москвы, – подобрался, выбросил сигарету.

– Напомни фамилию, дружище, – Тень недоумения пробежала по лицу Михаила.

– Старший лейтенант Губенко, товарищ майор… С вами все в порядке?

– А ты сам сообрази, все ли со мной в порядке… Хреново, старлей… Голова не варит, хоть ты тресни. Еще этот вертолет криво сел, мать его…

– Видел, как вы садились, – встрепенулся Губенко. – Ей-богу, впервые в жизни наблюдал, как молния ударяет в летательный аппарат. Аж искры посыпались… Вроде нормально садился, потом давай кружить, отнесло в сторону, шмякнулся в поле. Мы уж бежать собрались на выручку – потом смотрим, вроде все вы-ходят…

– А и хрен на них, – отмахнулся Кольцов. – Раз вышли, значит, живы, хотя и не сказать, что здоровы… – Он грузно устроился на водительском сиденье, выставив ноги на землю. Хоть так посидеть, земля сегодня не держала. – Есть новости, Губенко – кроме этих? – кивнул он на расползающийся над лабораторией дым.

– Никак нет, товарищ майор, – Губенко мялся, не знал, куда деть руки. – Капитан Касьянов приказал оставаться здесь до особого распоряжения, отслеживать ситуацию и при необходимости докладывать. Машина личная… на ней как-то удобнее… – в кармане у сотрудника попискивала рация в режиме ожидания.

– Хорошо, неси службу, Губенко… Выезды из города остаются перекрытыми? Никого не задержали?

– Все заблокировано, товарищ майор, – заверил сотрудник. – Переговоры иногда слышу между нашими – у них ведь та же волна: пытались выехать несколько семей, их временно задержали. Трое или четверо из них – работники учреждения «Оникс». В данный момент ведется проверка, скорее всего, задержат до утра.

– Ладно, пусть разбираются…

«И почему я уверен, что это пустышка? – подумал Михаил. – «Крот» не глупец, на КПП не сунется. Воспользуется другой возможностью покинуть город. А после устроенного им пожара – наверняка. Понимает, что КГБ шутить не будет, на шею сядет и уже не слезет. Какой, интересно, возможностью он воспользуется, если перекрыты даже поля?»

– Товарищ майор, вы скверно выглядите, – заметил Губенко. – От вас сейчас пользы никакой, посмотрите на себя. Может, я вас до больницы подброшу, а потом назад вернусь? Тут рядом, пусть врачи вас посмотрят, мало ли что. У вас такой вид, словно вас контузили, а потом ударили… или наоборот.

– Прекращай, – поморщился Михаил. – Контузили, ударили… Посижу в твоей машине, не возражаешь? А ты пока кругами походи, службу понеси…

Подумать было о чем. Но мысль спасалась бегством, таяла в дымке. То, что в обычном состоянии было элементарно, стало равносильно подъему в гору… В гору, в гору… Он перенес ноги в салон, замер.