Топографический кретин

С одной стороны, законы в Англии гуманные, какое-то количество промилле в крови дозволяют. Какое именно, не помню, но на полпинты точно с приличным запасом наберется. С другой стороны, полпинты — прерогатива женская, так что можно и целый стакан. Выйдет, наверное, нарушение, но отсюда до дому три минуты езды, а полиция по пути если и попадается, то все больше конная, до шоферской крови не жадная.

Снаружи промозгло, желто светят фонари, ежится под влажным ветром шпиль церкви имени Всех Святых. В машине натоплено и уютно, по радио ток-шоу. Звонит паренек, по голосу лет тринадцати.

— Вот, — говорит, — напряг какой вышел. Девочка мне одна нравится. Из моего класса.

— Как зовут? — У ведущего легкий приятный акцент, то ли южноафриканский, то ли австралийский, и низкий, умиротворяющий голос. Такой, наверное, бывает у психоаналитиков.

— Джек, — покорно, как врачу, отвечает паренек.

— А девочку?

— Крис.

Это не потому, что все вокруг голубые, хотя и это есть. Считается, что их здесь много от того, что в престижных школах мальчики и девочки учатся отдельно. С другой стороны, будучи мужем — пусть теперь и формальным — очень красивой женщины, могу по числу устремляющихся на нее жадных взглядов достоверно свидетельствовать, что слухи на эту тему сильно преувеличены.

Девочка, которая нравится подростку Джеку, — скорее всего действительно девочка. А что имя мужское, то это, наверное, просто укороченный вариант Кристины. Такие сокращения здесь встречаются куда чаще, чем гомосексуалы, даже премьер-министр зовется не Энтони, как положено бы, а эдак по-свойски: Тони.

— А Крис знает, что ты в нее влюблен?

— Я ей не говорил.

— Ага. А почему?

— Ну… Боюсь.

— Что отвергнет?

— Ну да… И вот что мне делать, скажите.

Отскок. Сюжетец

Размышлял под душем о встрече одноклассников, которую пытаюсь устроить в Израиле. Вспомнил групповую выпускную фотографию и на ней почему-то Свету Архарову, которую за прошедшие четверть века вообще, кажется, ни разу не вспоминал.

Света была девочка видная, фигуристая, к тому же с русой косой — или коса уже стереотипно додумывается сама? В общем, хорошая девочка была. Кажется. И чего это я тогда, в школе, на нее внимания не обращал? (И почему вдруг вспомнил ее именно сейчас, под душем? спросилось в голове само собой. Отогнал нерелевантный вопрос, стал размышлять дальше). Вот полюбил бы ее, всю такую панславянскую, — глядишь, и жизнь по-другому бы пошла, и не стоял бы сейчас под английским душем одиноко, а был бы терт дебелою десницей.