Тополята

С виду детприемник показался обычным школьным зданием, только решетки на окнах нижнего этажа (ну да где их нет теперь?). Может, где-то и был забор с проволокой, но Кабул его не заметил. Внутри торчал барьер, за ним тетка в камуфляжной куртке. Здоровая такая. Пропустила старшину и Кабула без промедления. Они оказались в кабинете с табличкой «Зам. начальника». Замом оказалась женщина, вполне похожая на несердитого школьного завуча. Взяла у старшины конверт с бумагами, вынула их, просмотрела, покивала. Старшине сказала:

– Спасибо, Иван Ильич, вы можете идти… – А Кабулу велела: – Подойди сюда.

Он подошел, сунул в карманы кулаки.

– Вынь руки из карманов.

– Зачем?

– Затем, что здесь такие правила, – терпеливо объяснила замначальница.

Стараясь говорить спокойно и вежливо, Кабул объяснил:

– Посудите сами. Я ведь не просился к вам. Почему я должен выполнять ваши правила?

Она сказала прежним тоном:

– Потому что сейчас ты здесь. У нас свой режим. Ты обязан ему подчиняться.

– Почему?

– Потому что совершил злостное хулиганство и…

– Я не совершал!

– Выходит, и твои одноклассники, и милиция, и судья врут?

Он даже удивился:

– Конечно, врут! Разве не ясно?

– Мне ясно, что ты тертый калач. Вынь руки из карманов.

– Нет.

Он уже ничуть не был домашним мальчиком Владиком Переметовым. Был теперь Кабулом, и только Кабулом – с прежними интернатскими ухватками, которые вспомнились через два года. Но не только! Еще он был мальчиком, у которого, несмотря ни на что, есть мама. Замначальница этого не знала. Да если бы и узнала, не смогла бы понять.

Она пообещала все тем же благожелательным тоном:

– Владик Переметов. Боюсь, что свое пребывание у нас тебе придется начать со штрафного изолятора.

– Давайте, – кивнул он. – А кончить можно крематорием. Он у вас тоже есть?

– Я смотрю, ты ничего не боишься…

– Уж смерти-то никак не боюсь, – сказал Кабул. Потому что сейчас не боялся в самом деле. Впереди не было ничего. Была только мама, но Кабул знал, что она не покинет его и там.

Замначша глянула с интересом.

– Ты не знаешь еще, что бывают вещи хуже смерти.

– Вы и это умеете? – с пустотой в груди спросил Кабул. – Как в книжке «Остров сокровищ», да? «Через полчаса, кто останутся в живых, позавидуют мертвым…»

– Ты и в самом деле «сокровище»… Ну, ладно… – Она взяла трубку одного из телефонов: – Кто у нас там дежурный?.. Денис? Пригласи ко мне Дмитрия Дмитриевича!

Потом они ждали минуты две. Кабул смотрел на улицу сквозь зарешеченное окно. Кулаки из карманов так и не вынул.

Появился Дмитрий Дмитриевич. Худой, темноволосый, симпатичный, с полоской черных усиков.

– Слушаю, Анна Леонтьевна…

– Дима… Дмитрий Дмитриевич. Вот новичок. Из тех, кто полагают себя узниками совести…

– Показать, как он не прав?

– Нет, пока не надо. Скоро явится его мамаша, привезет вещи. Мало ли что… Пока просто оформите его, определите в третий отряд…

– Слушаюсь, Анна Леонтьевна… Идем, узник совести, будем вписывать тебя в обстановку…

Спорить было глупо. Кабул обошел красавчика Диму (так он назвал его про себя) и вышел в коридор.

– Надо говорить «до свиданья», – напомнила ему вслед Анна Леонтьевна.

– Обойдетесь, – сказал он через плечо.

Красавчик Дима дал ему оплеуху – не сильную, но звонкую. Кабул не удивился, он ждал чего-то такого. Отлетел к стене. Выпрямился и сказал в темные с поволокой глаза:

– Теперь я знаю, зачем буду жить.

– Зачем? – заинтересовался Дима.

– Затем, чтобы везде и всегда изничтожать таких, как вы…

– Не доживешь, – весело пообещал Красавчик. – Марш вперед… – Он рывком направил Кабула вдоль коридора и скоро впихнул в комнатку, где пахло одеколоном. И стояло кресло – вроде зубоврачебного. А у стеклянного столика возился со звякающими инструментами грузный дядя в белом халате – лысый и улыбчивый. Обрадовался:

– А, клиент!

Кабул ужаснулся заново. Если он чего и боялся пуще смерти, так это зубных врачей. Вообще-то он к боли был терпелив, но зубы… Однако Красавчик Дима сказал:

– Папа Юзя, привет. Обработай новосела под картошку.

Кабул ужаснулся пуще прежнего. Понял, что ему готовят. Рванулся назад. Красавчик Дима ухватил его за плечи, спиной прижал к своей груди. Не сказал, а промурлыкал:

– Тихо, тихо, крошка. Будешь трепыхаться, ампутирую письку… – И стиснул так, что не охнешь.

Лысый папа Юзя ласково пригляделся:

– Надо же, во фраке. Красивый пацанчик. Ты, Дима, смотри, не очень с ним, а то опять заговорят насчет… этого всего…

– Папа Юзя, ты о чем! Я чист, как твои стерильные ножницы…

– Гым… Мальчик, сними пиджачок…

Кабул рванулся опять. Не даст он, чтобы его «под картошку»! Совсем рехнулись, гады!