Торговцы культурой. Книгоиздательский бизнес в XXI веке

Конечно, я мог ошибиться. Возможно, факторы, которые я выбрал и связал воедино в рамках того, что я называю логикой поля, менее важны, чем я думаю, или я упустил что-то важное, без чего нельзя понять, как эволюционировал мир массового книгоиздания в течение последних 40–50 лет; если это так, тогда, как и в случае любой серьезной попытки осмыслить социальный мир, моя реконструкция открыта для пересмотра, а мой аргумент – для критики. Но базовое допущение, лежащее в основе моего подхода, заключается в том, что, несмотря на огромную сложность этого мира и загадочный, даже озадачивающий характер некоторых его практик, это мир, который можно понять.

«Понять» не означает, что мы должны довольствоваться чем-то меньшим, чем строгое социально-научное описание этого мира, как если бы «понимание» было в семье социальных наук ребенком-инвалидом. Понять то, что озадачивает, прояснить то, что непонятно, сделать понятным то, что поначалу кажется не поддающимся нашему пониманию, – это совершенно законные цели социально-научного исследования. Только те, кто предан архаичной и узколобой концепции социальных наук, думают иначе. Но такая формулировка не отражает всей важности понятия логики поля. Реконструирование этой логики – не просто способ понимания мира, который может казаться странным и непонятным; она также помогает нам осознать, почему игроки в поле действуют так, как они действуют: почему, например, некоторые игроки, занимающие определенные позиции в поле, готовы и могут платить так много за определенную книгу конкретного автора, в то время как другие, занимающие иные позиции, – нет, или почему некоторые организации, принадлежащие крупным корпорациям, готовы и стремятся приобретать другие издательства, в то время как другие организации – нет, и т. д. Иными словами, логика поля имеет определенную объяснительную ценность: она не только помогает нам понять мир, но и сообщает, почему акторы и организации, составляющие этот мир, действуют так, как они действуют. Возможно, это не объяснение в смысле формулировки общего закона, который указывает на регулярную связь между причиной и следствием, но объяснение можно понимать и иначе, как что-то более чувствительное к месту, которым является некоторый социальный мир, чем предполагает эта упрощенная модель объяснения, описывающая законообразную регулярность.

Логика поля является несущей конструкцией моего описания мира массового книгоиздания – без нее у нас был бы набор неплохих историй, но не было бы скелета, не хватало бы структуры и аргументов и у читателя не сложилось бы представление о динамических процессах, связывающих ключевых игроков отношениями конкуренции и взаимозависимости. Но в то же время я пытался обогатить это описание, вплетая в анализ мнения и истории отдельных людей. Это всегда люди, находящиеся в определенных точках поля или на его периферии, часто принадлежащие к организациям, которые сами занимают определенные позиции. Как говорилось выше, я дал псевдонимы большинству этих людей и придумал названия для их организаций, чтобы сохранить анонимность; в небольшом числе случаев, когда я указывал реальных людей, которым принадлежат цитаты из интервью, я делал это с их разрешения. Я цитировал их в значительной степени дословно, хотя и позволял себе время от времени приводить в порядок грамматику и устранять некоторые идиосинкразии устной речи, когда чувствовал, что они будут мешать, а не помогать читателю. Конечно, решить, кому именно из множества проинтервьюированных мной людей следует предоставить право голоса, было непросто, и не только потому, что многие из них эмоционально и выразительно говорили о мире, частью которого являются и которому посвятили большую часть своей профессиональной жизни, если не всю ее, но также потому, что любой выбор неизбежно частичен – это определенный набор точек зрения из определенного набора мест, выражающих определенный набор переживаний. Но когда эти голоса помещаются в контекст структуры и динамики поля, их пристрастность можно релятивизировать и услышать их такими, какие они есть: не беспристрастными голосами людей, претендующих на привилегию авторитетно говорить об этом мире, а скорее голосами, звучащими из определенных позиций в поле, голосами людей, использующих знания и опыт, которые они приобрели, чтобы говорить об этом мире так, как они его видят, чтобы объяснять, как они делают свое дело, и чтобы описывать свой опыт этого мира. Точка зрения любого отдельного игрока в поле – это просто точка зрения. Ее специфичность – не частичность, которая искажает наше понимание этого мира, а скорее вспомогательный момент, который обогащает его, – частное в общем, конкретное в абстрактном. Переплетение взглядов и историй отдельных людей в анализе делает логику поля ближе к реальности и дает читателю мимолетный взгляд – точнее, серию взглядов – на то, что значит обитать в этом мире, жить в его различных частях и говорить на языке, на котором научились говорить все его обитатели, каждый по-своему.