Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии

– Если Зигмунд говорит, что позвонит семнадцатого декабря в четыре часа пополудни, вы знаете, что именно тогда он вам и позвонит, – говорит один его видный клиент. – Может начаться война, метель, землетрясение, может быть перерезана телефонная линия, может начаться общая забастовка, но Зигмунд все преодолеет. В нашем ненадежном мире его подход служит источником большого утешения. Приятно сознавать, что есть человек, на которого можно положиться безоговорочно. Он никогда не забывает обещаний. Обитателям Сити понадобилось много времени, чтобы понять, что Варбург никогда не произносит общих фраз, как часто делаем мы, англичане, на самом деле не думая того, о чем мы говорим. Варбург буквально имеет в виду то, что говорит, поэтому его можно считать настоящим феноменом в наш век пустой болтовни. Недоброжелатели обвиняют его в том, что он слишком интеллигентен, – иными словами, «слишком умный», – что всегда вызывает у некоторых подозрения. Те, кто хорошо его знают, понимают, что его внимание к деталям, в мыслях и на словах, исходит из его врожденного чувства долга.

Варбург никогда ничего не обещает, если не уверен, что может выполнить обещание. Он бывает весьма неуступчив, если ему кажется, что с кем-то обошлись несправедливо. Однажды он полетел в Европу и провел там несколько дней, потому что с человеком, с которым он был едва знаком, поступили несправедливо. Кроме того, он бывает очень жесток с теми, кто несправедлив к нему. Он вполне допускает, что не может нравиться всем, что ему завидуют или подвергают справедливой критике. Но он злится, когда его обвиняют в том, чего он не совершал.

Варбург в действии точен, быстр, вежлив. Кроме того, он умеет создать впечатление, будто его собеседнику первому пришла в голову прекрасная мысль. Любители жестких методов часто восхищаются меланхоличным обаянием этого «мастера неагрессивной рекламы». Варбург – один из организованнейших людей в мире. В поездках он планирует все на несколько недель вперед, вплоть до меню обедов, встреч, необходимых дел. «Зигмунд знает, с кем он будет ужинать через три недели, – говорит его друг. – И не забывает позвонить овдовевшей тетке в пять пятнадцать пополудни». Над дверью скромного личного кабинета Варбурга в лондонском банке висит красная лампа; когда она включена, все знают, что туда входить нельзя, потому что шеф чем-то занят. Правда, красная лампа включается редко. К нему постоянно кто-то заходит. Варбург прерывает диктовку, беседует с вошедшим, делает пару телефонных звонков, оборачивается к секретарю и продолжает диктовать письмо с середины фразы – точно с того места, где его прервали. Он применяет свою скрупулезную организованность там, где она всего важнее – в собственных делах и планах. До того как отправиться на важную встречу, он готовится к любым непредвиденным случаям, к любым возможным возражениям и, таким образом, готов оспорить любой довод собеседника. Будучи пессимистом по натуре, он всегда ожидает худшего и прекрасно к нему подготовлен. Он не так гибок, как многие торговые банкиры, которые делают фетиш из своей гибкости. Как только Варбург понял, какая линия поведения необходима в том или ином случае, он строго следует ей и полностью сосредотачивается на том, что он делает. Все остальное на время становится не важным.

Он не завидует своим конкурентам. В братстве банкиров есть свои примадонны, как есть они среди сопрано, баскетболистов и даже фельдмаршалов. Варбург восхищается теми, кто знает что-то лучше, чем он. Он терпеть не может плохих банкиров, которых довольно много. Иногда ему самому бывает тяжело из-за своей честности и обостренного чувства справедливости. Однажды он ужасно поссорился с билетным контролером в лондонской подземке. Тот обвинил его в том, что он проехал на одну станцию дольше, чем полагалось по его билету. Варбург сказал, что просил правильный билет и не заметил, что ему продали билет, который стоил на три пенни меньше. После происшествия он несколько дней не мог прийти в себя. Даже собирался подать в суд, чтобы доказать свою невиновность. Пришедшим в ужас сотрудникам лишь после долгих и тяжелых споров удалось убедить его, что публичный спор с лондонской подземкой (о котором с радостью напишут таблоиды) едва ли поможет поддержанию образа одного из ведущих инвестиционных банкиров в мире.

– Что вы можете сделать с человеком, который норовит заплатить налоги до срока и не позволит вам провезти даже крошечный флакон духов, не задекларировав его на таможне? – спрашивает один из его друзей. – Зигмунд декларирует все, абсолютно все! Он вырос в Германии, где люди всегда безусловно подчиняются представителям власти – любой власти!

Но, помимо того, Варбург – человек практичный, который многое делает для тех, кого он любит, и ничего не делает для тех, кто ему не нравится. Он может просидеть несколько дней у постели больного родственника, но не станет тратить напрасно времени на похороны. Ему кажется, – возможно, небезосновательно, – что его время полезнее для живых, чем для мертвых.

Графолог