Торжествующий дух

Письмо Государыни Императрицы Александры Феодоровны Государю Императору Николаю Александровичу: Перевод с английского // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 1148.

Крошечный Солнечный луч пришел в 9 ч. пить, поспал у меня на руках и пил опять в 11, и сейчас с женщиной в 1 ½.

Я уверена, тебе не хватает дорогого Baby, он такой милый, дей ствительно понимаешь, почему Бог послал нам его именно в этом году, и он пришел как настоящий Солнечный луч, умирить все сердца, поддержать дух — у Бога никто не забыт, воистину так. И теперь он есть у тебя, чтобы воспитать его, привить ему твои взгляды на жизнь, чтобы он смог тебе помогать, когда станет большим мальчиком.

Уверяю тебя, он растет на глазах каждый день.

15-го Авг. 1904 г. Петергоф

Там же.

8-го сентября. Среда. Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось с перерывами до вечера из пуповины. Пришлось выписать Коровина и хирурга Федорова; около 7 час. они наложили повязку. Маленький был удивительно спокоен и весел! Как тяжело переживать такие минуты беспокойства! […]

Дневники Императора Николая II. М. ORBITA, 1991. С. 228.

9-го сентября. Четверг. Утром опять на повязке была кровь; с 12 час. до вечера ничего не было. Маленький спокойно провел день, почти не плакал и успокаивал нас своим здоровым видом! […]

Там же.

10-го сентября. Пятница. Сегодня целый день у Алексея не показывалась кровь; на сердце так и отлегла щемящая забота. […]

Там же.

11-го сентября. Суббота. Слава Богу, у дорогого Алексея кончилось кровотечение уже двое суток. Так и просветлело на душе! […]

Там же.

Зима 1903 года была очень веселая. Особенно памятны мне в этом году знаменитые балы при Дворе в костюмах времен Алексея Михайловича; первый бал был в Эрмитаже, второй в концертном зале Зимнего Дворца и третий у графа Шереметьева.

[…] Следующую зиму началась Японская война. […] По инициативе Государыни в залах Зимнего Дворца открыт был склад белья для раненых. […] Императрица почти ежедневно приходила в склад; обойдя длинный ряд зал, где за бесчисленными столами трудились дамы, она садилась где-нибудь работать.

Императрица была в ожидании Наследника. Помню ее высокую фигуру в темном бархатном платье, опушенном мехом, скрадывавшем ее полноту, и длинном жемчужном ожерелье. […]

Следующим летом родился Наследник. Государыня потом мне рассказывала, что это из всех ее детей были самые легкие роды. Императрица едва успела подняться из маленького кабинета по витой лестнице к себе в спальню, как родился Наследник. Сколько было радости, несмотря на всю тяжесть войны, кажется, не было того, чего Государь не сделал бы в память этого дорогого дня. Но почти с первых же дней родители заметили, что Алексей Николаевич унаследовал ужасную болезнь, гемофилию, которой страдали многие в семье Государыни; женщина не страдает этой болезнью, но она может передаваться от матери к сыну. Вся жизнь маленького Наследника, красивого, ласкового ребенка, была одним сплошным страданием, но вдвойне страдали родители, в особенности Государыня, которая не знала более покоя. Здоровье ее сильно пошатнулось, после всех переживаний войны, и у нее начались сильные сердечные припадки. Она бесконечно страдала, сознавая, что была невольной виновницей болезни сына. Дядя ее, сын королевы Виктории, Леопольд — болел той же болезнью, — маленький брат ее умер от нее же и также все сыновья ее сестры, Принцессы Прусской, страдали с детства кровоизлияниями.

Естественно, все, что доступно медицине, было сделано для Алексея Николаевича. Государыня кормила Его с помощью кормилицы (так как сама не имела довольно молока, как кормила она и всех своих детей). У Императрицы при детях была сперва няня-англичанка и три русские няни, ее помощницы. С появлением Наследника она рассталась с англичанкой и назначила его няней вторую няню, М. И. Вишнякову. Императрица ежедневно сама купала Наследника и так много времени уделяла детской, что при Дворе стали говорить, что Императрица не Царица, а только мать. Конечно, сначала не знали и не понимали серьезности положения Наследника. Человек всегда надеется на лучшее будущее, Их Величества скрывали болезнь Алексея Николаевича от всех, кроме самых близких родственников и друзей, закрывая глаза на возрастающую непопулярность Государыни. Она бесконечно страдала и была больна, а о ней говорили, что она холодна, горда и неприветлива. Таковой она осталась в глазах придворных и петербургского света даже тогда, когда узнали о ее горе.