Тоска по Лондону

В раскрытом гробу лежал некто с заплесневелыми руками, и ногами, и лицом. Я остановился. Люди обходили меня, касались лежащего, подносили пальцы к губам и продили, их заступали новые, и так без конца, а я стоял, и от движения толпы кружилась голова, как это бывает, когда на причале неотрывно глядишь на текущую воду. Перевел взгляд на существо в гробу и встретился с его взглядом. Взгляд был синий, ясный и напоминал Косорыла. А плесень была голубоватая, с пушинкой, даже пахла плесенью, но вполне уживалась с ясным и мудрым взглядом. Кто это, спросил я непонятно кого, и в тот же миг некто возник рядом и ответил: это единственный, уцелевший после ядерной катастрофы. Обождите, разве она произошла? Ну конечно, ответил гид, дух бесплотный, и протянул черно-белое фото. Я увидел развалины Киева. А этот город, кубический, в нем ни реки не было, ни холмов, совсем иная топография, но непостижимым образом я узнал Киев, только на фото это была распростертая на километры руина и пар над нею. Развалины усеяны были черными точками. Гид сказал: это птицы. Люди были предупреждены о нападении и укрылись в могилах, поэтому трупов не видно. А птицы небесные, они что же, они летали беззаботно, при взрыве обуглились и попадали, вот и темные точки. Я знал, что объяснение дурацкое, но для опровержения требовалось напряжение мысли, и это я не мог себе позволить. С заплесневелого лица на меня неотрывно глядели ясные глаза. В них была сила, пред которой смирялся даже огнь, беснующийся за витражным окном. Неправда, сказал я. Правда, сказали глаза. Я шагнул и поцеловал заплесневелую щеку. Запах мгновенно пропитал меня, запах мглы и тлена, но теперь он не был неприятен.

Я отступил, поток возобновил движение. Теперь он расступался предо мною, словно люди брели просто так, а я шел к цели, они понимали это и давали мне дорогу. Но мешало чувство опасности. И тут я вспомнил: за мною гонятся. Отшатнулся от устроенного прохода и бросился в гущу людей, затеряться, и — проснулся.

Было еще темно, и болела голова, и продолжался тот же страх погони. Поднял пудовые веки, руками поднимал их — тот же огнь пылал за окном.

И тут я окончательно проснулся в своем подвале, который станет чьей-то или даже моей могилой при термоядерной или иной катастрофе. Запах недавних дождей напомнил о сновидении. За окном, на стене дома, и впрямь пылал золотом прохладный октябрьский день. Дворник шаркал метлой. И никто за мною не гнался.

Операция началась наславу. Время, затраченное на подготовку, себя окупило. Использовал я также американский опыт. Их кино — ну просто университет. Я вдохновился фильмом «Механик» с любимцем моим Бронсоном в главной роли. Фильм восхитил реализмом. Никаких подобных моим терзаний в фильме нет, там просто убивают по заказу. Я заимствовал методику. Тренировался на Погулянке в вечерние часы. Забирался на дерево, привязывался к суку и раскачивался так, чтобы проскакивать мимо ствола. Ствол играл роль оконной рамы. Высаживаю окно — ррраз! И я внутри — бац! Нет, падать не годится, нет времени. Две секунды враг в параличе, еще секунду-две нашаривает выключатель, миг разглядывает, секунду группирует мышцы, кидается… Итого на все про все у меня четыре-пять секунд. Падать, вставать, наново смекать, где я, где они, направлять камеру — некогда. Надо не падать. Научился. Пришлось, правда, попотеть. Сообразил, что вваливаться надо боком, едва ли не спиной, тогда не придется изящно изгибать свой старый и не очень гибкий хребет с угрозой вступления радикулита и обездвижения на радость врагу в его стане. Да оно и безопаснее, если подальше от стекол. Цепляясь за веревку и раскачиваясь, как обезьяна, слал воздушные поцелуи своей старой школе и лично ее заслуженному физруку Льву. Вот кому следовало присвоить звание Героя Труда. Привить хоть какие-то спортивные навыки таким заморышам, какими были мы, не сожительствуя с ними, воспитать сонмище мастеров спорта по гимнастике, акробатике, воллееболу… шутка ли…

А сидя на крыше, благодарил титскую силу за мудро назначенную пенсию, не позволившую есть три раза в день. Мышц немного, но и жиру нет. Не с чего нам жиреть. Страшно, конечно, болтаться на высоте, зато, по крайней мере, есть шанс, что, оборвавшись, полечу не вниз, а вверх, как пушинка.

Так и совершил свой бросок, боком. Удачно, без неожиданностей. Я молодецки высадил ногами окно через пять минут после того, как погас свет. Щелчок фотоаппарата не был услышан в звоне сыплющихся стекол. Вспышки я тоже не увидел, но действовал, как автомат, снова взвел затвор, снова щелкнул и снова не увидел вспышки. Тогда до меня дошло, что тщательно подготовленная операция провалилась. И что же, я щелкнул еще раз, с тем же эффектом, естественно. Сиганул в коридор и выкатился в дверь, усиленно нахваливая себя за наблюдательность при визите под видом газопроводчика. Путь был свободен.