Тосканский фьюжн

– Поздним вечером, когда мы поднимались в спальню (коляску помогли донести на второй этаж муж синьоры и работник дома, забыла его имя), я чувствовала, что засыпаю. Я еще немного боролась со сном, но как только синьора легла в постель, я провалилась… Никогда такого не было. Видимо, сказалась усталость. А утром у меня болела голова. Я подумала, это грипп (летом иногда такое бывает), но температуры у меня не было. Просто странное самочувствие. Как будто я выпила снотворное. Но я ничего такого не пила.

– А почему вы сказали, что вам стыдно признаться? В чем стыдно признаться?

– Именно в этом. Я спала на рабочем месте, Антонио. Представляете? А если бы синьоре понадобилась помощь? Если бы она проснулась зачем-то, а я сплю! Ужасно!

– Анна, вы сказали, что ваше пробуждение было тяжелым, как после снотворного?

– Я так подумала в тот момент. Когда померила температуру. Поняла, что это не грипп.

– И вас разбудила баронесса?

– Не совсем так. Но она уже встала и ходила по комнате. Она разговаривала сама с собой, и я проснулась от звука ее голоса. Хорошо, что никто не зашел и не видел, что я спала. – Она раскраснелась от неловкости, которую испытывала, рассказывая о своем, как она считала, проступке. – Синьора повторяла, что голодна, что никто не заботится о ней. Я вскочила, посмотрела на часы. Было около восьми! Это кошмар! Право, мне стыдно признаться.

– Анна, то, что вы сейчас рассказали, очень важно. Вы что-то пили перед сном? Воду, сок, чай?

– Да. Когда я вернулась после разговора с мужем, уже был накрыт стол с десертом. Я выпила чаю. Съела кусочек торта.

– И все?

– Больше ничего.

– У каждого был свой заварник?

– Я не помню. Мне кажется, было несколько заварников. С черным чаем и зеленым. Я пила зеленый. И еще была бутылка воды в комнате. Я пила воду. Но еще до того, как мы поднялись в комнату синьоры, я уже чувствовала себя странно. Я уже боролась со сном.

– Анна, а синьора Чезари понимает, что находится в больнице, а не дома? Что вы за ней ухаживаете?

– Мне кажется, она знает, что мы за ней присматриваем. И осознает, что здесь не дом, а лечебное заведение. Но она нас не всегда различает. Она также путает имена. Меня часто называет Клаудией. У нее сохранились все основные инстинкты: еда, туалет, гигиенические процедуры, одежда. Просто все как-то сумбурно в ее голове.

– А вы других пациентов с подобной болезнью наблюдаете?

– Да, конечно.

– Они все одинаковые?

– Нет, все пациенты разные. Каждый фиксирует свое внимание на чем-то особенном. И потом, у пациентов разные стадии болезни.

– А как можно охарактеризовать состояние баронессы?

– Врачи считают, что у синьоры стадия умеренной деменции. Это достаточно серьезно.

– Спасибо большое за вашу откровенность, Анна. Пойдемте. Нам пора.

Перед тем, как зайти в комнату баронессы, Антон взял ее руку, нежно пожал и сказал:

– Все будет хорошо. У вас в семье все будет хорошо.

Дома, перед сном, он вспоминал разговор с Клаудией и удивительную беседу (да-да, это была именно беседа – тонкая, странная, загадочная!) с баронессой Луиджиной Чезари Бенсо ди Ревель.

Итак, Клаудиа. Красивая, утонченная, изящная. Поработал ли над ее внешностью пластический хирург или она ухаживала за собой с особой тщательностью, но выглядела Клаудиа моложе Софи и даже Орсины. Хотя сегодня она казалась усталой и раздраженной.

У Клаудии двое детей: тридцатилетняя дочь Беатрис и четырнадцатилетний сын Дени. Дочь замужем. Клаудиа – бабушка двоих чудесных близнецов: Адриано и Алонзо. Погружена в заботу о детях и внуках, переживает по поводу болезни матери. В разговоре она пожаловалась Антону на сына Дени, который доставляет им массу хлопот своим поведением. Вчера Массимилиано – муж Клаудии – вынужден был идти в колледж разбираться, почему накануне сын вернулся из школы с подбитым глазом. И беседа с учителями была не слишком приятной для отца.

Антон ответил, что в этом возрасте формируется характер и ощущение собственного «Я», и что ему это знакомо – дочери пятнадцать лет. Странно, но он не мог вспомнить Дени. То ли его не было в гостиной в тот вечер, то ли мальчик совершенно выпал из поля зрения Антона. Он хорошо запомнил близнецов и Джульетту – дочь Орсины, но Дени он не заметил.

Ему не удалось «прочитать» Клаудию. Она была нервная, напряженная. При этом пару раз извинялась за свой эмоциональный настрой, объяснив это усталостью. Антон решил, что это правда. Смерть Джулии, отравление Джины, сюрпризы со стороны младшего сына – все это волновало сестру Витторио. Он задал ей главный (для него – главный!) вопрос и не получил на него ответа. То есть получил, но не тот, который ожидал.

– Клаудиа, вспомни, пожалуйста, момент, когда Вито рассказывал тебе о находке студентов. Что конкретно он сказал, и кто находился рядом с вами во время разговора?

– Антонио, он говорил об этом не только мне. В тот вечер у Джулии он рассказывал всем гостям. Да-да. В столовой. Был небольшой перерыв между сменами блюд. Все, кто был за столом, слышали об этом. А что, это так важно?