Тот еще подарочек

Как я и думал, это котенок, еще слишком маленький и несмышленый для того, чтобы отличить меня от окружающих предметов. Должно быть, он вылез из теплого угла в подвале, ведомый врожденным любопытством. Думаю, мать скоро его отыщет и отнесет обратно, в облюбованное ей гнездышко где-нибудь под трубами горячего водоснабжения. Только вот едва ли ей теперь удастся удержать его от естественной тяги к авантюрам, по крайней мере до тех пор, пока он не испытает на себе жестокость и боль. Повинуясь какому-то детскому порыву, я мысленно примериваюсь, как бы поймать этот шерстистый черный комок, причем сразу, пока котенок не успеет испугаться и нырнуть в свое надежное укрытие. Внимательно наблюдаю, как он несмело переступает лапками через оконную раму с выбитым стеклом, а затем трогает лапкой снег и тут же ее отдергивает и трясет. Да уж — холод что надо… Тем не менее, маленький исследователь делает еще шаг, затем еще, пока наконец-то не попадает в поле моей досягаемости. Я нагибаюсь и молниеносно накрываю его рукой, прижимая к земле и чувствуя, как он буквально подпрыгивает от неожиданности и напрягает все мышцы. Я подхватываю его другой рукой снизу и поднимаю к лицу, чтобы рассмотреть. «Ну, привет!» До смерти перепугавшийся малыш пищит изо всех сил. В зеленых округлившихся глазах — непонимание и ужас. Тельце у зверька тощее, шерсть черная, короткая и гладкая, нос и подушечки на растопыренных тонких лапках — тоже черные, а хвостик напоминает крысиный.

— Так ты еще и девчонка! Не удивительно, что такая визгливая. Может, взять тебя с собой? — усмехаюсь этой неожиданно озвученной идее, а котенок только жалобно мяукает в ответ. — А что? Мне не помешает компания. Должен же я учиться поддерживать длительные отношения с девушками и брать на себя ответственность за кого-то. Хотя… честно тебе признаюсь, под моей чуткой заботой даже подаренный кактус сдох…

Вздыхаю в раздумье, сую пищащего котенка за пазуху и, придерживая его одной рукой, спешу дальше к метро. Буквально через минуту котенок пригревается и замолкает, только его сердце еще долго продолжает трепыхаться, как бешенное. Блин, это животное ведь еще наверняка блохастое… Правда, эту мысль я уже воспринимаю как данность, а не как аргумент, чтобы передумать…

***

Сегодня, впервые за несколько дней, прошедших после увольнения, после расставания с Володей и после потрясающей ночи, проведенной с незнакомым мне парнем по имени Макс, мне кажется, что я чувствую себя в своей тарелке. Конечно, ничего еще не наладилось, все в моей жизни непривычно, непредсказуемо и неопределенно, но я, кажется, начинаю к этому привыкать и даже ловить кайф. Во всяком случае, сегодняшняя встреча в баре с подружками прошла улетно, я выиграла у всех две партии в боулинг, продула все партии в бильярд, пропустила несколько стаканчиков каких-то сомнительных коктейлей и немного расслабилась, выслушав исповеди девчонок об их несчастьях и, конечно же, немного исповедовавшись сама. Если честно, я не очень-то люблю откровенничать, особенно в больших шумных компаниях, да и чужие откровения меня частенько смущают, главным образом из-за всяких очень личных подробностей. Так что многое из своей истории я утаила, обойдясь общими описаниями или даже намеками. Так, воспоминания о дерзком воришке я оставила только для себя, предпочтя его не упоминать. К счастью, девчонки давно уже привыкли к моей скрытности и особенно меня не пытали. Разве что Наташка заметила, что, несмотря на все мои беды, выгляжу я посвежевшей, да и глаза у меня горят так, как давно уже не горели.

Признаться, горели у меня далеко не только глаза. Стоило мне вспомнить о ненасытных губах Макса, о его умелых руках, о его ласкающем слух жарком шепоте, не говоря уже о потрясающе сложенном теле, как пылать начинала вся кожа, периодически покрываясь мурашками то тут, то там, и спокойно усидеть на месте становилось просто невозможно из-за волнующих и совершенно бессовестных ощущений в трусиках. Бывали моменты, когда воспоминания о нем полностью вырывали меня из действительности. Я только делала вид, что слушаю своих собеседниц, что сопереживаю происходящему или тому, что они рассказывали, а на самом деле предавалась фантазиям, позволяющим воспроизвести все мельчайшие детали того, что между нами происходило. Он ведь не оставлял меня в покое даже во сне, когда мне казалось, что сил и неутоленных желаний уже не осталось. Однако всякий раз, проявляя настойчивость и терпение, он превращал наши ласки в умелую игру, которая затягивала меня целиком, сводила с ума и доводила до пределов блаженства. Если бы мои подружки не были так увлечены друг другом, скорее всего они заметили бы, как иногда неосознанно изгибаются в мечтательной улыбке мои губы, как пылают щеки и как я беспокойно перебираю пальцами свои непокорные золотые локоны.