Тот, кого я ненавижу

На мгновение я оторвался от её губ, прекратил ласки. Приподнялся немного на локте, навис над ней. Не отрывая от Эли взгляда, подцепил пальцами резинку трусиков и потянул вниз. Она широко распахнула глаза, посмотрела на меня. Взгляд её затуманился от чувственного удовольствия, и я просто утонул в этой шальной зелени. Её грудь подо мной часто вздымалась, но в этот момент замерла на вдохе.

Эля затаила дыхание. Затем облизнула припухшие от поцелуев губы и прикрыла веки.

А потом вдруг вновь открыла глаза, только теперь я видел в них тревогу. Или даже страх. Она резко дёрнулась от меня в сторону и подскочила. Торопливо натянула трусики и в судорожной спешке принялась искать футболку.

— Что? Что такое? — выдохнул я. — Ты куда?

Я искренне не понимал её. Тело гудело от возбуждения. В ушах бешено стучала кровь.

Она выудила свою футболку откуда-то с пола, быстро-быстро нырнула в неё и, замерев, с ужасом уставилась в сторону двери.

— Ты не слышишь? — произнесла она одними губами, почти беззвучно.

— Не слышу что? — спросил я и тоже привстал.

И тут же действительно услышал одиночный стук — кто-то вошёл в прихожую и захлопнул дверь.

— Элина, — позвал её мой отец. А в следующую секунду он шагнул в комнату и застыл на пороге, переводя взгляд с неё на меня.

Вот это была сцена. С минуту мы, все трое, молчали, оцепенев. Сначала мне стало дико неловко перед отцом. Неловко — это даже не то слово. Слишком слабо сказано.

Нечто подобное я пережил только раз, в шестом или седьмом классе, когда мама застукала меня за просмотром порнушки. Я тогда так увлёкся, что не заметил, как она вошла ко мне в комнату. Она ахнула и сразу выскочила, а я чуть на месте не умер. Не мог тогда ей в глаза смотреть, не мог с ней разговаривать. Она потом, на другой, кажется, день сказала мне наедине: «Не переживай, Кирилл, я никому не скажу. Это будет нашей маленькой тайной». Я аж опешил. Какой, к чёрту, маленькой тайной? Да ещё и нашей? Я вообще не хотел, чтобы вот такое связывало меня и маму. И это её «не переживай, никому не скажу». Ну, смешно. Уж об этом я точно не переживал. Зачем? Самое постыдное уже случилось. Если я кому и боялся тогда попасться в таком деле, то только ей. А мнение остальных, то есть Даньки и отца, меня не особо заботило.

И вот сейчас вспыхнуло то же ощущение — душного, жгучего стыда. А я ещё и в таком виде красноречивом…

Правда, отец, быстро и цепко оглядев меня, теперь больше смотрел на Элю. И лицо у него было такое, словно мир на его глазах разваливался на куски.

Ну да, нехорошо вышло, конечно. Но если подумать, то и не катастрофа ведь. Эля ему в любви и верности не клялась. Более того, ясно дала ему понять, что у неё другой — она мне тот их разговор передала подробно. Ну, то есть я выспросил.

Плохо только, что не успел сам ему признаться, что тот другой — это я. В смысле, по-настоящему признаться, поговорить серьёзно, а не брякнуть мимоходом так, как было в больнице. Но всё равно на обманутого любовника отец никак не тянул.

Эля пару раз раскрывала рот, как будто хотела что-то сказать, но тут же закрывала, а потом и пытаться не стала, просто смотрела на отца виновато и затравленно. А сама стала аж багровая от волос и до самых ключиц. Стоит, напряжённая до предела, шортики к себе прижимает, прикрывая бёдра. Ещё и футболка наизнанку надета.

Я даже представить себе не мог, что сейчас творилось в её голове. Однако эта интермедия сильно затянулась.

— Папа, а ты как здесь? — спросил я как ни в чём не бывало.

— Не ожидал от тебя… — глухо произнёс он, глядя на Элю, — От кого угодно… но от тебя никак не ожидал.

Она понуро опустила голову. Мне всё это не понравилось. Ну, вообще-то, что за предъявы?

— Ладно тебе. Что за пафос? С какой стати ты ей выговариваешь? Можно подумать, ты жену с любовником застукал.

Отец перевёл на меня страшный взгляд. Несколько секунд молчал, потом процедил:

— А ты… Не думал я, что ты опустишься до такого… лишь бы было по-твоему. Лишь бы… — он стиснул челюсти.

— До какого — такого? — запальчиво ответил я.

— Молодец, ничего не скажешь, — презрительно скривился он. — Далеко пойдёшь. Вася мне сказал, что это ты… но я, дурак, не верил… Убедиться хотел. Вот — убедился.

— Ты, видать, так ничего и не понял. Нет, я, конечно, молодец. Но с Элей мы реально встречаемся. Тогда, в больнице, я не шутил.

Отец посмотрел на меня, будто перед ним нечто мерзкое, склизкое, отвратное.

— Только я не позволю тебе использовать её в своих играх. Думаешь, если ты мой сын, то я тебе всё спущу? Ошибаешься.

— Ты вообще слышишь, что тебе говорят?

Но он уже отвернулся от меня. Впился острым взглядом в Элю.

— Этот твой другой, про которого ты вчера говорила… и есть Кирилл?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она кивнула и покачнулась, будто ей вдруг стало плохо. Я испугался, потянул её за локоть, усадил на диван. Она послушно опустилась рядом со мной, безвольная, как тряпичная кукла. Я приобнял её за талию и ощутил, как Элю изнутри всю трясёт.

Отец покачал головой, как будто отказывался верить в происходящее.