Тот, кто ловит мотыльков

– Есть немного, – ответила Полина Ильинична не задумываясь. – Издалека, если встанешь вполоборота… Этого Колыванову хватило. Он не мог смириться с тем, что мы ее убили. Взял да и позабыл об этом. Не вмещался в него такой ужас, понимаешь? А когда он тебя увидел, для него все встало на свои места. Вот же она, Якимова! И не убивали никого, и Марина ходит живая. Как-то внутри себя увязал все ниточки, все несходства, странности… Кур, например. Вот как он их вписал в картину Марининой жизни? Загадка! Она никогда не завела бы птицу, терпеть их не могла, брезговала. Она даже от пчел плевалась! Мед, правда, охотно ела… – Полина Ильинична покачала головой. – Я поняла, что дело плохо, когда Валентин зашел ко мне и между делом упомянул о тебе, то есть о Марине. Я сердцем почуяла, что поправлять его сейчас – словно камнем кидать в стеклянный дом. Все разобьется. Мне оставалось только молиться, чтобы ты сочла его старым дурнем с безобидным сдвигом, уехала поскорее и забыла обо всем. Ну, не тут-то было! Ты зашла к Пахомовой, а на голове у тебя был зеленый платок, точь-в-точь как у Марины. Пахомова и решила сослепу, что ты Марина и есть. Сначала пыталась тебя вернуть в землю, ну, в ее представлении, в яму то есть. Когда не получилось, побежала к Валентину. Может, она засомневалась, что перед ней Марина. – Беломестова тихонько засмеялась. – Но наш Колыванов сказал ей, как ни в чем не бывало, что, конечно, Марина здесь, вот буквально вчера ходили вместе на прогулку… Встретились, понимаешь, два чокнутых.

Маша обхватила голову руками.

– Тамара давно страдает провалами в памяти, – продолжала Беломестова. – Но она крепко знала, что Марина лежит в могиле. У нее другой сдвиг, может, даже похуже колывановского. К ней и прабабка приходит, и покойные мать с отцом разговаривают через этих, господи прости, каменных чурбанов. Советы ей раздают с того света… Хотя для нее тот и этот свет перемешались. Тамара всегда доверяла Колыванову. Так что когда он заговорил про Марину, она ему поверила. Решила, что Якимова вернулась.

– А то, что я по-другому выгляжу и помолодела на пятнадцать лет – это ее не смутило? – не удержалась Маша.

– Может, ты в могилке за год отоспалась и посвежела, – невозмутимо ответила Полина Ильинична. – Кто вас, мертвецов, знает. Для Тамары главное – порядок. Мертвецы не могут якшаться с живыми. А ты повсюду таскала с собой ее внучку…

– Внучка сама со мной таскалась, – холодно заметила Маша.

– Не важно! Ты нарушала правила. То есть не ты, конечно, а Марина…

Маша, наконец, поняла, чем был погреб, в который она едва не свалилась.

– Значит, Пахомова попыталась восстановить статус-кво, – задумчиво проговорила она.

– Не умничай, – оборвала Полина Ильинична. – Ты не лежишь с проломленной головой, потому что я пригрозила Тамаре… Даже не буду говорить чем, – стыдно. Иначе она тебя лопатой пришибла бы при случае и зарыла, да так, что мы бы и не отыскали. Но к тому времени, когда я угомонила Тамару, распоясались Бутковы. Ты начала вопросы разные задавать. Залезла в Маринин дом, испугала Кулибабу… Колыванов, опять же, маячил тут с благостной физиономией: Марина то, Марина се. Альберт встревожился. Вика тоже талдычила, что Валентин тебе вот-вот проговорится. Сначала они решили тебя напугать, чтобы ты живенько свалила отсюда и больше не показывалась. Когда ты пришла и сказала про физиономию в окне, я чуть не прокляла их обоих. Но на этом они не остановились. Прирезали курицу. Тоже не сработало. Уж не знаю, что они еще придумали бы, но ничего хорошего для тебя, можешь мне поверить. А что это ты как смотришь? Что смотришь, спрашиваю! Жалеешь меня, что ли?

– Не то чтобы жалею, – медленно сказала Маша. – Просто представляю, как с моим приездом у вас все пошло наперекосяк. Сначала Колыванов. Потом Пахомова. За ними Бутковы. То здесь что-то не так, то с другой стороны проблемы, и вам нужно эту падающую башню удержать, а она разваливается прямо в руках. У меня в детстве была электронная игра – волк, который ловит падающие со всех сторон яйца. А они летят все быстрее, ему нужно поворачиваться живее и живее – в общем, тяжелая у него судьба, у этого волка. Мне всегда было его жалко, особенно когда яйца все-таки падали и разбивались, и игра заканчивалась.

Беломестова не сводила с нее взгляда.

– Волк, значит… – сказала она, подумав. – Пожалуй. Но все бы обошлось. Только вот когда приехал Аметистов, на меня повалились не яйца, а бомбы. Все как ты описала: только успевай поворачиваться и подставлять ладони, иначе взорвется прямо под ногами. Сначала он просто отирался возле церкви, все лелеял мысль о восстановлении, – точнее, хотел урвать кусок побольше. Я еще не слишком тревожилась. Но потом он заметил Кулибабу и стал приставать к ней с расспросами, зачем она приносит цветы на старую могилу. Что ей было делать? Она соврала, что у нее там похоронен родственник. Якобы она правнучка Дубягина. Аметистова, дрянь такую, осенило. Не знаю, в курсе ли ты, что он искал дорогие старинные иконы…

Маша кивнула.

– Валентин Борисович мне рассказывал.