Тот, кто ловит мотыльков

– Альберт хотел его сразу… унять, – задумчиво проговорила Беломестова. – Но я выгнала их обоих. Понимаешь, Машенька, я очень многое сделала наспех. Когда торопишься, ошибаешься. Насчет Аметистова мне нужно было поразмыслить. Бутковы ударились в крик, верещали, что я всех нас угроблю… Альберт клялся, что сделает все аккуратно, чисто, Аметистов ничего и не почувствует. Он свиней когда-то резал, Альберт, так что, может, насчет аккуратности и чистоты сказал правду. Они с женой сильно разозлились. Для них теперь все стали врагами. И Колыванов с его хитро устроенной памятью, и я, а про тебя и говорить нечего. Знаешь, я вот думаю, – она доверительно протянула руку и накрыла Машину ладонь своей. – Если бы не карабин, я бы с тобой сейчас не разговаривала. Хорошо, что я его держу так, чтобы был под рукой. Альберт с Викой до того взбесились, что могли устроить здесь бог знает что. Я, честно говоря, ждала, что они вернутся… Снова станут уговаривать меня прикончить Аметистова. А явилась ты. Гений чистой красоты. – Она внезапно хихикнула. – Ишь, поэзия лезет, смотри-ка. Помню еще со школы.

– Где Аметистов? – спросила Маша.

Беломестова небрежно махнула рукой:

– В сарае, где ему еще быть! Я его туда затащила и бросила. Надеюсь, от кляпа он не задохнется. А если задохнется, значит, такая его судьба.

Маша перевела дух.

– Его надо выпустить, Полина Ильинична.

– Думаешь? – сощурилась Беломестова. – А по-моему, надо выстрелить ему в лоб. Если его выпустить, он все разорит. Не останется ни Таволги, ни нас.

Маша постаралась отогнать мысль о том, что смерть Аметистова неизбежно повлечет и ее собственную. Если Полина Ильинична решит избавляться от свидетелей, она уберет всех.

«Макар, скажи что-нибудь».

«Дымом пахнет», – сказал Илюшин.

«А по делу?»

Макар молчал. Наверное, думал, что Маша справится сама.

– Вы не сохраните Таволгу, – сказала она.

Беломестова подняла голову и впилась в нее взглядом.

– Не сохраните, – спокойно повторила Маша. – Вы цепляетесь за то, чего у вас уже нет. В том виде, в котором Таволга существовала, она закончилась. Не нужно множить смерти. Неужели не видите, как вы всех искорежили убийством Марины?

– Никого я не искорежила… – глухо отозвалась Беломестова.

– Да откройте же глаза! – повысила голос Маша, перестав бояться и рассердившись не на шутку. – Посмотрите, на кого вы стали похожи! Несчастный Колыванов едва не сошел с ума. Создал принудительно искусственную реальность взамен существующей и чуть не умер, защищая ее. Бутковы осатанели: намерены убивать всех подряд, лишь бы сохранить тайну Марининой гибели. Ладно – меня, но они ведь и своих готовы прикончить! От Пахомовой и Кулибабы не знаешь, чего ожидать. Одна принимает меня за труп, вторая ублажает покойницу, выколачивая ее половики. Ваш Климушкин понял все сразу, понял – и ушел от вас в лес, только бы не оставаться рядом с вами. А вы, вместо того чтобы прекратить это все, сидите тут и рассуждаете, не застрелить ли Аметистова! Даже если вы убьете нас обоих, даже если нас с ним никогда не найдут, хотя это фантастика, неужели вы думаете, что таким образом восстановите Таволгу?

Беломестова тяжело поднялась.

– Пойдем.

Маша внезапно успокоилась. Староста вышла на крыльцо, сунула ноги в калоши.

– Карабин забыла. Подожди.

Она скрылась в доме и вскоре появилась с оружием. Маша терпеливо ждала.

«Дымом пахнет», – настойчиво сказал Макар.

«Отстань, не до тебя».

Беломестова, постаревшая за последние несколько минут, доковыляла до сарая.

– Забирай его и уводи, – без выражения сказала она. – Только, если увидите Бутковых, драпайте. Карабин, извини, я тебе не дам, он мне самой может пригодиться, если у Альберта крышу снесет. Мы тут все, как ты верно заметила, с приветом.

– Обойдусь без карабина, – буркнула Маша. – Открывайте быстрее, Полина Ильинична, он же у вас мог сто раз задохнуться, пока сидел в мешке.

– А нечего было папиного петушка разбивать.

Она откинула щеколду и потянула дверь. У нее вырвалось сдавленное восклицание.

– Где он? – Маша отодвинула ее и шагнула внутрь. – Полина Ильинична, где Аметистов?

Беломестова повернула к Маше побледневшее лицо.

– Я не знаю…

«Сбежал», – подумала Маша, вернее, хотела подумать, но это слово, звучавшее успокаивающе, как плеск набежавшей волны – сбежал, сбежал, сбежал, – было заглушено другим звуком. Словно кто-то нажал на воспроизведение, и Маша снова услышала сперва шорох, а затем скрип приоткрытой калитки.

Она решила, что это Ксения. И потому ничего не стала говорить Беломестовой.

Но ведь она видела Ксению примерно за час до происходящего: та бежала куда-то сломя голову. Ксения удрала, а вот Бутковы…

Бутковы были в ярости от того, что им не позволили убить Аметистова.

– Они вернулись, – выдохнула Маша.

– Что? Кто?

Они вернулись, подслушали их разговор с Беломестовой… Что в ту минуту говорила Маша? Что невообразимо сложно окончательно уничтожить следы крови! Они вывели Аметистова из сарая или вытащили, если он был без сознания, но действовали очень осторожно, и единственным звуком, обозначившим их появление, был скрип калитки.