Тот, кто меня купил

– Что-нибудь придумаем, – обещаю, хотя не уверена, что мальчик и девочка должны спать в одной комнате. Но, наверное, поначалу это будет правильно. Чужой дом. Чужие люди. Им и так нелегко.

Настя совсем не похожа на брата. Худенькая, меньше ростом. А на голове – пушистое облако из рыжеватых завитков. На носу – россыпь веснушек. И глаза у неё зелёные. У Марка – голубые. Как у Леона. Как у Эдгара.

О старшем я как-то не подумала. Речь о том, что Эдгар заберёт всю троицу, не шла. Я и не надеялась, что он приведёт в дом всех. Но это случилось. Лихорадочно думаю, как исправить ситуацию.

– Твоя комната, – ведёт по коридору брата Эдгар. Он подумал. Наверное, решил всё заранее. А может, просто знает, как лучше.

И старший, и младшие неловко замирают посреди коридора. Никто из них не решается заходить в комнаты. И снова Эдгар принимает решение.

– А пойдёмте-ка в кухню, – предлагает он и первым делает шаги в сторону самой тёплой комнаты в доме. Там и правда немного лучше. Можно сказать, душевнее.

Я подталкиваю слегка Марка и Настю, показываю головой направление Леону. Он смотрит на меня не отрываясь. Лицо-маска без эмоций. И снова я чувствую, что мне не хватает воздуха: как же он похож на Эдгара!

Леон и Настя не проронили ни слова. Со мной общается только Марк. И это кажется мне странным. Я не ждала ни восторгов, ни радости. Но тотальное молчание угнетает.

Дети усаживаются на стулья, что велики им, и одинаково складывают руки на коленях. Снова на ум приходит сравнение со старичками.

Не знаю, может, мать у них и кукушка, но одежда что на детях, что на юноше хорошая, добротная. Чистая и выглаженная. И детишки не выглядят запущенными: у старшего и младшего хорошие стрижки. У Насти – браслетик на руке. Простенький, но всё же это украшение. В ушах поблескивают серёжки. Золото. Наверное, это золото. Крохотные совсем шарики, но всё же.

Они выглядят измученными – да, но очень чистыми и аккуратными – тоже да. Не нищие и не бездомные. Впрочем, мать вполне могла за ними следить и ухаживать. Но маячащая впереди личная жизнь заставила её изменить судьбу детей. У меня двоякие чувства. И я ничего не могу с этим поделать.

– Я знаю: нам всем сейчас нелегко, – голос у Эдгара спокойный и рассудительный. И не холодный. У меня сердце в груди бьётся неспокойно, но его вот эта уверенная речь подбадривает и даёт силы. – Так получилось. Нет ничьей в том вины. Я не прошу меня любить. Но хочу, чтобы вы уважали и меня, и Таю. И пытались приспособиться к новой жизни. Постепенно будет всё. Мама пообещала, что все привычные и дорогие вам вещи она соберёт. Остальное появится постепенно.

– Вас никто здесь не обидит, – обещаю я и бросаю взгляд на мужа. Он приподнимает брови. Понимает, что я сомневаюсь. Поэтому молчит. Но я почти уверена: он не тот, кто издевается над детьми или доказывает своё превосходство над слабыми. Между нами – другое. Непростые отношения. Но он дал мне намного больше за эти дни, чем тётка за долгие годы.

– Да вы не переживайте так, – подаёт голос Леон и улыбается. – Я встану на ноги. Найду работу. Переведусь на заочный и сам смогу заботиться о Марке и Насте.

Их взгляды сцепляются в мёртвой хватке. Эдгара и Леона.

– До этого ещё дожить надо. А пока мать поручила мне о вас позаботиться. Так что возражения не принимаются. Нежизнеспособные аргументы – тоже.

Они снова скрещивают взгляды. Леон пожимает плечами. Небрежно. Но я чувствую его напряжение. Меня пробирает дрожь: как же они похожи! У них даже тембр голоса почти одинаковый. Леон просто моложе. Но лет через восемь, наверное, он станет копией сегодняшнего Эдгара.

– Ладно, – соглашается средний брат. – Поживём – увидим. И впрямь торопиться некуда.

Пока они меряются, у кого что длиннее, я потихоньку выпускаю свой самый надёжный аргумент.

Че нетерпеливо переминается с лапы на лапу. Повизгивает от нетерпения.

– Свои, – говорю ему строго, и пёс старательно обнюхивает чужаков.

Честно говоря, мне кажется, эта псина вообще не способна кого-то покусать или сбить с ног. На мой взгляд, боевых качеств в этой огромной махине – ноль. Он слишком доброжелателен и добр. Вон он принюхивается к детям, высовывает язык. Настя тихонько пищит. Ну, хоть так услышим её голос. Че Гевара облизывает ей ладони, и девчушка нервно хихикает.

– А это ещё один член нашей семьи – Че Гевара. Добряк и красавчик. А теперь, может быть, мы поужинаем?

Судя по всему, это правильное решение. Обстановку собака разряжает отлично. При слове «еда» лица светлеют не только у мелочи, но и у Леона. Он снова улыбается. Теперь уже мне.

– Мы бы не отказались, Тая, – рокочет он бархатно, и я вижу, как холодно смотрит на брата мой Эдгар.

Да, не всё так просто. Но, мне кажется, мы всё же справимся.

– Тогда моем руки. А я пока разогрею еду, – выпроваживаю я троицу, показывая, где у нас ванная. Здесь две ванные. У нас очень много места. А остальное ерунда. Приложится.

Глава 44

Эдгар

Они прощались неожиданно тяжело – мать и дети. Старшего, конечно, ребёнком не назовёшь, но и он цеплялся за неё, как за спасательный круг.