Тот, кто таится рядом

Денисов стал подумывать о том, чтобы напомнить Павлу Тимофеевичу об обеде, но тут из дома Барановых вышел Борис Борисович. Он нес чемоданчик и несколько полиэтиленовых пакетов. Следом за ним шел Старостин, тоже с пакетами. Вероятно, в них сложили какие-то вещественные доказательства с места преступления. Последними из дома вышли понятые и милиционеры. Милиционеры несли носилки, на которых лежал убитый. Тело Гребнева было накрыто тем самым клетчатым одеялом, под которым он спал. Одеяло накинули на лицо так, что из-под одеяла выглядывали только ботинки и посиневшие ноги. Никто из милиционеров не позаботился о том, чтобы одернуть задравшиеся штанины.

В народе стали шептаться. Многие рассчитывали увидеть лицо Гребнева, и были разочарованы тем, что покойника накрыли.

Люди расступились, освобождая тропинку для эксперта и носилок. Когда носилки с покойником унесли к машине, Старостин, который шел последним, обратился к народу:

— Товарищи, у меня к вам большая просьба. Я опечатал дом. Пожалуйста, не предпринимайте попытки проникнуть внутрь. Это касается прежде всего детей. В доме ничего интересного нет. Возможно, нам еще придется сюда вернуться, и не хотелось бы, чтобы кто-то случайно уничтожил важные улики.

Сказав эту короткую речь, Старостин попрощался с Павлом Тимофеевичем и Сергеем, которых знал лучше других в селе. Он предложил подбросить их до дома, но те отказались.

Покойника, прямо на носилках, положили на пол в «УАЗ», так что он оказался в ногах у Егора Гуляева. Напротив Гуляева сел молодой милиционер. Сержант Будилов пересел на сиденье рядом с водителем. Все остальные вместе с пакетами погрузились в «бобик».

Машины развернулись и поехали по поселку. Им предстоял неблизкий путь в Арсеньев. Варфоломеевцы разбрелись по улице. Люди шли группами, обсуждая происшествия. Постепенно их ряды поредели, и к своему дому Павел Тимофеевич и Денисов подошли уже в одиночестве.

— Веселая у тебя получилась командировка, — заметил дядя.

— Да. Будет о чем написать.

— Ты не очень-то рад, что все закончилось.

Павел Тимофеевич заметил, что Сергей чем-то озабочен.

— Чувство у меня странное, — признался Денисов.

— Какое?

— Как тебе сказать, закончиться-то закончилось, но такое чувство, будто мы только больше все запутали… Я стал сомневаться, что Гуляев убил Гребнева.

— Почему? Потому что он говорит, что не убивал?

— Я даже толком не знаю, почему.

— Ты же видел, как он напал на Старостина и сержанта. Если б он был невиновен, разве он так бы себя вел?

— Я его не знаю. Но пока мы стояли возле дома, кто-то из местных рассказал, что Гуляев всегда недолюбливал ментов. Вроде он даже однажды подрался с милиционером.

— Было такое дело, — согласился Павел Тимофеевич. — Его тогда на несколько дней увезли в город. Могли, при желании, посадить — он милиционеру ребро сломал. Даже не знаю, как он все уладил…

— Вот видишь. Он мог напасть и без видимой причины.

— Поэтому тебе кажется, что Гуляев не виноват? Но ведь ты сам говорил, что убийца — левша. К тому же Гуляева видели утром возле дома.

— Так-то оно так. Вроде бы все за то, что Гребнева убил Гуляев. Но не похож он на того человека, за которым я гнался.

— Но ты ведь его не видел.

— Почему? Я видел его силуэт.

— Ну?

— Тот не был таким бугаем. Наоборот, он был, ну, если не худым, то уж точно не таким здоровым. Он так в сапогах бежал, что я не смог его догнать.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — признался Павел Тимофеевич.

— Я тоже. И поэтому у меня такое странное чувство.

— В конечном счете, экспертиза выяснит, убивал Гуляев Гребнева или нет, — пришел к заключению Павел Тимофеевич.

Возле ворот дядиного дома их дожидался Николай Дубинин. Его обычно равнодушное, источающее апатию лицо на этот раз несло отпечаток тревоги и волнения. Вероятно, известие о смерти Гребнева, которое ему несколько часов назад принес Павел Тимофеевич, вывело его из ступора. Он был похож на заключенного, нежданно-негаданно обретшего свободу и не знавшего, что с ней делать.

Когда дядя и Сергей подошли к воротам, Дубинин с нетерпением спросил:

— Милиция приезжала за Гребневым?

Вероятно, он давно стоял на дороге и видел милицейские машины.

— Да, — ответил Павел Тимофеевич. — Его труп повезли в Арсеньев.

Глаза Дубинина тревожно забегали.

— А почему в машине сидел Гуляев?

Дядя и Денисов не договорились, что они скажут Николаю, чтоб не запугать его своими предположениями о сообщнике Гребнева.

— Тут такое дело… — на ходу решая, о чем следует рассказать, а о чем нет, произнес Павел Тимофеевич. — Есть мнение, что у Гребнева был сообщник. Наверное, им был Егор Гуляев. Уж не знаю, чем им насолил твой брат. Может быть, они выпивали вместе, а потом что-то не поделили…

— Миша с ними никогда не пил.

— Это только предположение, — заметил Денисов. — Вообще-то, если б Михаил выпивал в тот вечер, экспертиза бы это показала.

Николай Дубинин затравленно отвел взгляд в сторону. Возможно, у него было свое мнение о том, почему убили его брата, однако он этим мнением пока ни с кем не поделился.

— А кто убил Гребнева? — спросил он.