Тот самый

Я решил оставить эту ситуацию без комментариев. Пальцы, стиснувшие плечо мамы, казались ужасно огромными. Его рука на маминой шее выглядела, словно кулак великана. Я ярко представил, как от таких касаний на светлой коже остаются красные пятна – отпечатки пальцев, а после – уродливые синяки.

Сделав шаг вперёд, я сжал кулаки, но Алиса остановила меня лёгким прикосновением ладони. Прямо сейчас я действительно не мог ничего сделать. Злость от бессилия растекалась внутри меня чёрным ядом. Мир сузился до крошечного окна с двумя смазанными силуэтами за стеклом.

Мама смахнула с себя руку и пропала из виду. Вскоре исчез и мистер N. Мы молча ждали. Алиса встала и начала ходить вдоль скамейки.

– Не мельтеши, – я бросил на неё короткий взгляд.

– Что хочу, то и делаю.

Между нами назревала новая ссора, подогретая старыми недомолвками, но голос Кира остановил нас.

– Вон там, – он показал пальцем вперёд.

Мы заметили маму с мистером N. Они стояли под аркой дома, ругаясь.

– Нет, я не могу!

– Ты даже попробовать не хочешь… – мистер N. ткнул пальцем в воздух.

– Это невозможно. Ты не понимаешь, о чём просишь…

Оглядевшись, они понизили голоса, и я перестал понимать слова, брошенные сгоряча. По губам мистера N. я прочёл: «Заткнись, хватит!».

Мне хотелось отвлечь их друг от друга. Отвлечь мистера N. от мамы. Недолго думая, я поднял с земли первый попавшийся камень и подбежал к окнам. Нагретый камень удобно лежал в ладони. Через секунду раздался звон битого стекла.

Когда мистер N. обратил внимание на звук, мы уже убегали вглубь двора. Я слышал крики, и моё сердце ликовало.

Мы зашли в то же кафе, в котором были в первый день знакомства с Киром. Тогда коленки горели от стёсанных ран, сейчас же кожа затянулась белыми шрамами. Изменилось не только это, и все чувствовали перемены в воздухе. Они пахли фисташковым мороженым и клубничным коктейлем Алисы.

Та сидела напротив. Она сняла очки, поглядывая на нас с Киром, и не спеша потягивала коктейль из трубочки. Кир, сидевший рядом со мной, выковыривал орехи из мороженого, а я размазывал подтаявшее мороженое ложкой по стеклянному дну креманки. Есть мне совсем не хотелось.

– Вот ублюдок, – Алиса облизала трубочку.

– Интересно, что он хотел… – я воткнул ложку в мороженое.

– Как будто ты не знаешь, что все мужики хотят от нашей мамы. Вообще-то все мужики хотят одного и того же, уж поверьте мне, – она с прищуром посмотрела на нас с Киром, сканируя внимательным рентгеновским взглядом, и криво ухмыльнулась уголком рта. – Ну ладно, все, кроме вас. Вы славные ребята.

Я не знал: счесть это за комплимент или за оскорбление. Судя по замешательству на лице Кира, он думал о том же.

На секунду я задумался, но потом покачал головой.

– Не знаю… Мне показалось, они говорили о чём-то другом.

– Всё равно он урод.

Кир тактично не вмешивался в наш разговор, изображая огромный интерес к трещинкам в столешнице.

– Нужно узнать, чего он хотел, – вновь заговорила Алиса, и я молча кивнул. – Теперь, по крайней мере, мы знаем, как он выглядит.

Я понял, что едва ли запомнил его внешность. Только гладко выбритые щёки, квадратный подбородок и тёмные, почти чёрные, глаза.

Через полчаса мы без настроения попрощались с Киром и на велосипеде поехали в большой и одинокий дом на Черепаховой горе. С Алисой мы молча разошлись по своим комнатам, не обмолвившись и словом с тех пор, как вышли за двери в кафе.

Дом пустовал. Вместо мамы остался только приторный запах духов. Мама была с ним – с тем, кто никогда не станет нам отцом.

Сев на кровать, я расстегнул пуговицу на джинсах и потянул их вниз. Из кармана выкатилось что-то маленькое и блестящее, замерев у босых ног. Вглядываясь в блеск на полу, я поднял находку.

Я надел подвеску на шею, и нагретый металл прилип теплом к коже. Это было медное перо с чёрной бусинкой.

Один подвиг – одно перо.

Глава XI. Чисто гипотетически

Пока мама копалась в саду, в очередной раз пытаясь привести его в надлежащий вид, я растянулся в тени яблони с книгой на коленях. Я читал Керуака, а медное перо блестело у меня на груди.

Алиса лежала недалеко от нас: в джинсовых шортах и в коротком топике. Несколько минут она с усердием растирала крем от загара по бледной коже, после чего легла в траву и надела наушники. Каждое действие сопровождалось демонстративным молчанием, но я знал, что Алиса на самом деле слушала наш разговор: один наушник болтался у её плеча. Тот факт, что Алиса и мама находились в нескольких метрах друг от друга, давал мне слабую надежду на их примирение. Мама по-прежнему разговаривала только со мной, хотя время от времени поглядывала на Алису. Та, в свою очередь, делала вид, что ничего не замечала. Сейчас, по крайней мере, в эту секунду, я чувствовал себя самым адекватным представителем семьи Граниных.