Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски

Из бортового журнала

Елена Арутюнова, заместитель главного редактора портала «Грамота. ру», старший научный сотрудник Института русского языка РАН и член Экспертного совета Тотального диктанта и Орфографической комиссии РАН, прочитала лекцию «Пора пересмотреть все наши словари». Название лекции — это строчка из стихотворения Петра Андреевича Вяземского: «Пора пересмотреть все наши словари. // Осталась внешность слов все та же; но внутри // Значенье их прошло мытарством изменений». Вот потому, говорит Елена Вячеславовна, и нужно иногда «пересматривать словари»: меняются не только значения слов, но и их внешняя форма — звуковая и графическая, а это значит, что изменения нужно отражать и фиксировать. Кстати, вы знали, что между словами (а точнее, между вариантами их написания) существует конкуренция? Сейчас бы, наверное, мы сказали, что одно слово вполне могло бы вызвать другое на баттл. Раунд!

Например, в начале XIX века соперничали равнина и ровнина (в правом углу ринга). Но конкуренция эта — абсолютно честная и справедливая, потому что связана с объективными процессами в языке. Так, корень «равн» в слове «равнина» пришел к нам из церковнославянского языка (потому у нас есть все основания писать в корне «а», как это было в языке-источнике), а корень «ровн» возник на восточнославянской почве, и большинство слов с этим корнем — восточнославянские по своему происхождению слова (и почему бы тогда не писать букву «о» в этом корне). Лексикографы ХIX века не смогли сделать выбор в пользу одного написания, позже это сделали другие орфографисты.

Кстати, помните, где в корне писать «о», а где «а»?

* * *

Лучше всех впечатление от Байкала описал уроженец этой земли Валентин Распутин: «Байкал, казалось бы, должен подавлять человека своим величием и размерами — в нем все крупно, все широко, привольно и загадочно — он же, напротив, возвышает его. Редкое чувство приподнятости и одухотворенности испытываешь на Байкале, словно в виду вечности и совершенства и тебя коснулась тайная печать этих волшебных понятий, и тебя обдало близким дыханием всесильного присутствия, и в тебя вошла доля магического секрета всего сущего».

От Иркутска до Листвянки — шесть десятков километров. Зимой иркутяне едут сюда гулять по толстому байкальскому льду, кататься на коньках и катерах на воздушной подушке или просто любоваться видами заснеженного озера, сидя на набережной со стаканчиком горячего кофе. Никого не удивляет молодая пара, идущая с детской коляской в километре от берега, и грузовики, лихо разъезжающие по озеру между гуляющими пешеходами. Расстояния здесь обманчивы: горы на другом берегу кажутся близкими, но до них, по рассказам местных жителей, километров восемьдесят. Но самое интересное в зимней Листвянке — наблюдать за тем, как Ангара покидает объятия Байкала. Она бежит от него к любовнику Енисею и как всякая женщина патриархального мира обретает свободу и самость лишь на краткий миг бегства от одного мужчины к другому. Границу между рекой и озером легко определить по краю ледяного панциря, из-под которого вырывается мощный поток воды. Подходить близко к границе опасно, можно сорваться, и хищная Ангара утащит тебя на дно. Не стоит мешать женщине, решившей уйти из дома.

* * *