Две одинаковых затеи — бурятский Арбат с купеческими домиками и исторический иркутский квартал отталкиваются от одной и той же концепции: создать для туристов пешеходную зону со старинными зданиями, наполненными современным смыслом: магазинами, ресторанами, музеями. Но насколько органично воплотилась эта концепция в Улан-Удэ, настолько же, на мой взгляд, неудачно вышло в Иркутске. 130-й квартал выглядит как куча-мала из разнородных построек, не воссоздавая целостного образа прошлого.
В Иркутске мы расстаемся с Еленой Вячеславовной Арутюновой.
— Я попала на Тотальный диктант случайно, — рассказывает она. — За компанию с коллегой поехала в Новосибирск на конференцию в две тысячи четырнадцатом и там встретилась с людьми, которым были интересны те же вопросы истории, теории, методики преподавания орфографии, что и мне. Я влюбилась в диктант с первой конференции, а почему диктант ответил мне взаимностью, до сих пор не знаю…
В ее словах — искреннее удивление, непонятное посторонним. Ведь Арутюнова — трудоголик и перфекционист, человек, искренне увлеченный своей работой: таких людей Тотальный диктант обожает.
— Мы жили в пансионате «Лесная сказка», — продолжает Елена Вячеславовна. — Невозможно забыть прогулку над Обским морем по хрустящему снегу, под звездным небом, вместе с редактором портала «Грамота. ру»… и разговоры: об орфографии, учебниках русского языка и «Грамоте». В то время я писала диссертацию об истории реформ и сделала в Новосибирске доклад о проблемах пунктуации, которые обсуждались в ходе полемики о реформе орфографии в середине шестидесятых годов. На следующий год, в две тысячи пятнадцатом, меня пригласили на конференцию организаторы, а Наталья Борисовна Кошкарева предложила стать членом экспертного совета.
Мы тепло прощаемся с Иркутском и его людьми: прогулкой по городу, катанием на «чертовом колесе» и ужином в кафе 130-го квартала. Пожалуй, это один из самых восхитительных вечеров нашего путешествия. У Иркутска — человеческий масштаб. Центр его не погребен под небоскребами, не залит по самое небо стеклом и пластмассой, не обшит дешевым сайдингом — он весь из дерева и камня. Так удивительно увидеть столько деревянных домов в центре большого города… Возвращаться в гостиницу и пройти мимо аккуратно сложенной поленницы… Местное деревянное зодчество — настоящий рукотворный атлас архитектурных стилей: сибирского барокко, деревянного классицизма, древнерусского языческого стиля, модерна и сложного симбиоза различных направлений. Увы, состояние многих старых зданий плачевно. Деревянный город умирает (а в некоторых местах дома жгут, чтобы освободить дорогостоящую землю в центре). Как образно написал в одной из своих статей доктор исторических наук, профессор Меерович о богатстве иркутского зодчества, «магический орнамент покрывает крыльца и двери, отгоняя злых духов. Но он не способен защитить от современных демонов обогащения».
Глава 16. Иркутск — Тайшет (670 км). Тайшет — Красноярск (390 км)
Ночью возвращается зима: перевал, через который наш караван проехал позавчера, закрывают из-за бурана и нулевой видимости. Мы едва успеваем покинуть город, как обильный снегопад и шквальный ветер погружает Иркутск в десятибалльные пробки. ГИБДД призывает водителей отказаться от поездок «до нормализации ситуации», а МЧС предупреждает о сильном гололеде и возможном сходе снежных лавин в горах. За Иркутском мы встречаем первый на востоке дорожный указатель на Новосибирск: центробежные силы устремляются в сибирские города-миллионники. Движение по трассе, несмотря на непогоду, очень интенсивное, на дорогу здесь нанизаны города с населением в десятки и сотни тысяч человек: Ангарск — 226 тысяч, Усолье-Сибирское — 78 тыс., Черемхово — 51 тыс., Тулун — 41 тыс., Тайшет — 33 тыс., Канск — 90 тыс.