Тотти. Император Рима

Антонио. В те недели, самые трудные в нашей новейшей истории, Антонио решил, что ему уже не до шуток и нужно увеличивать свой КПД. Возможно, его стали беспокоить воспоминания о вылете с «Бари», возможно, мое внезапное выпадение из игры, но он осознал свою ответственность и, помогая своей классной игрой Монтелле, Пануччи и Де Росси, в целом стал лидером раздевалки. Мы проиграли еще два матча, но смогли удержать важнейшую нулевую ничью в дерби. А в 37-м туре Кассано нанес удивительный удар с правой в противоход голкиперу и принес нам важнейшие три очка в Бергамо (1:0) – мы остались в Серии А, они вылетели. Это то, о чем я вам уже говорил: когда соперник был силен или когда складывалась трудная ситуация, Антонио поднимал свой уровень. Он делал так же и год назад на чемпионате Европы, забив победный мяч в ворота сборной Болгарии, который, не сыграй Швеция и Дания «скандинавскую ничью»[11], вывел бы нас в плей-офф.

Но увы, это была его лебединая песня в «Роме». С этого столь неблагополучного сезона все изменилось и началось с нуля, а Кассано исчерпал свои запасы терпения. Он хотел побеждать. Розелла Сенси выбрала Лучано Спаллетти, тренера, который в предыдущем сезоне привел «Удинезе» в зону Лиги чемпионов, и я с этим решением был согласен. Антонио же принял его в штыки. Известный анекдот первых дней сборов в Кастельротто, когда мы работали в тренажерном зале: Антонио врубил музыку на полную, как он это обычно делал, а Спаллетти, не говоря ни слова, подошел и убавил громкость. Тогда Антонио, также не говоря ни слова, подошел и вновь прибавил ее. Ситуация стала и смешной, и напряженной, все хотели увидеть, чем закончится это сражение. Спаллетти вновь убавил громкость, источая уверенность (и это правильно) в том, что последнее слово будет за ним. Антонио взорвался.

– Имей в виду, здесь тебе не «Удинезе», где все молчат в тряпочку, здесь мой дом!

Но этот выход на сцену не произвел эффекта: громкость музыки от этого не прибавилась, Кассано лишился должности вице-капитана, и команда поняла, что отныне позволено будет не все. Тренер выиграл вчистую, и Антонио окончательно решил, что настало время уходить, к тому же тифози, освистывающие его при первой же возможности, быстро дали понять, на чьей они стороне. В это время отношения между нами снова были недостаточно теплыми, и он не просил у меня совета в том, что ему делать, да и я не стремился с ним разговаривать. Осень стала периодом колкостей и напряженности, но одновременно команда обретала очертания, и всем было очевидно, что наконец-то выбран верный путь. Антонио остался на обочине, а в январе слухи, отправляющие его в мадридский «Реал», набрали силу, и в один совсем не прекрасный день мы увидели его освобождающим шкафчик в раздевалке.

Да, это был не прекрасный день. Многие считали его уход благом, потому что раздраженный Кассано – это еще и огромный дисбаланс для спокойствия коллектива, но у меня его отъезд вызвал глубокое сожаление. Я чувствовал, как что-то рушится. Я прекрасно понимал, что не только я ответственен за это, но мне все равно было очень горько. Много лет рядом со мной был партнер, о котором я всегда мечтал, и одного зова моего таланта, который привел его к тому, что он предпочел «Рому» другим клубам, не хватило для того, чтобы удержать его. Технически Кассано был незаменим, ничто уже не будет, как раньше, но я верил, что Спаллетти способен найти решение (и он действительно его найдет). По-человечески же я с тоской думал о растраченном капитале наших отношений. Даже о совместном проживании и, в какой-то степени, о наших общих родителях: Антонио на похоронах Франко Сенси подошел к моей матери, чтобы обнять ее, и она, все еще обиженная на него за то, как мы «расстались», отстранила Антонио (признавшись мне потом, что ей было тяжело это сделать). И когда однажды мы все же помиримся, она будет самой счастливой женщиной.