Тотти. Император Рима

Первая тренировка в Коверчано дала мне понимание реального положения дел. После часа нагрузок Липпи дал свисток и собрал нас всех, уставших, на бровке у столика напитков. Пока мы пили, за нашими спинами раздался голос тренера:

– Все в душ, кроме Франческо, он остается здесь, со мной.

Я обернулся. В руках у Липпи были два мяча, он улыбался:

– Покажи мне, что еще не забыл, как бить по воротам.

Это была дружеская подначка, но действительно – я после травмы сыграл меньше девяноста «официальных» минут, все – на «Сан-Сиро»: в ответном матче финала Кубка Италии против «Интера» и в последнем туре чемпионата против «Милана». В Тригории я завершал физическое восстановление: бег, «змейка», рывки из стороны в сторону, много «квадратов» да несколько тренировочных игр, в которых ребята были очень осторожны по отношению ко мне. Удары – совсем другое дело. Прежде чем бросить меня в бой, Липпи хотел, чтобы ко мне вернулась уверенность в «моих» качествах, и вот он встал в ворота, дав мне задание бить из-за штрафной в как можно более быстром темпе. Он сам подбирал мячи, которые улетали мимо, и после десятка ударов я увидел, что он тяжело дышит. Много лет спустя он рассказал мне, что те сверхурочные занятия – они повторялись всю первую неделю, по полчаса после основной тренировки – стоили ему физических усилий («С какой-то минуты я переставал что-либо соображать»), но он не останавливался. Это был последний кусочек мозаики восстановления перед финальной проверкой, на поле.

Встреча в Женеве, 31 мая, товарищеская игра со Швейцарией. Со дня травмы прошел 101 день, до первого матча чемпионата мира против Ганы оставалось двенадцать дней. Липпи выпустил меня, дав полную свободу: я мог играть сколько захочу, пока есть силы. Если у тебя новая машина, то для того, чтобы максимально точно узнать емкость ее бака, тебе нужно ехать, пока не кончится бензин. В первом тайме я был немного скован, располагался под Джилардино, который открыл счет после резаной подачи Гроссо слева. Мы играли 4–2–3–1 с Каморанези и Дель Пьеро на краях в отличие от расстановки с атакующим полузащитником и двумя форвардами, которую Липпи использовал чаще всего. Швейцарцы сравняли счет красивым дальним ударом, я двигался осторожно, в том числе и потому, что после спокойного начала некоторые из соперников завелись, разозлились непонятно на что. В перерыве Липпи обратился ко мне вопросительным жестом, желая убедиться, что все в порядке, в чем я его и уверил: с технической точки зрения толка от меня было немного, но ногу с каждой минутой я чувствовал все лучше. После перерыва я прибавил, к тому же мы вернулись к классической схеме – два форварда и я под ними. Больше мы не забили, но провести полностью весь матч – я не стал меняться даже в конце игры – для меня было желанным подтверждением. Я был в порядке.

Мы остались в Швейцарии, потому что два дня спустя, на этот раз в Лозанне, в программе был намечен второй и последний товарищеский матч, против Украины. Логично было бы, если бы сыграли те, кто матч против Швейцарии наблюдал со скамейки, но после часа игры Липпи, который хотел понять, в какой точке находятся мои возможности после восстановления, выпустил меня вместо Дель Пьеро. За полчаса мало что удалось сделать, я получил удар от Гусина, и это стало краш-тестом для выздоравливающей ноги: если она выстояла после этого удара, можно сказать, что кость стала еще крепче, чем раньше. Что, впрочем, не спасло этого блондина от посыла по известному адресу… Так или иначе я поднялся без мысли отомстить ему. Я заметил, что наши ребята выглядели взбудораженными, они улыбались. Во время чемпионата мира и в последующие годы Липпи повторял мне много раз:

– Ты даже не представляешь, насколько дружески и внимательно они следили за твоим восстановлением. Мне названивали и забрасывали меня сообщениями одного и того же содержания: «Мистер, возьмем Франческо! Даже если он сыграет на половину своих возможностей, он будет пугать соперников и освобождать нам пространство на поле». Вопреки пресловутому утверждению меня умоляли, чтобы я выбрал больного короля вместо здорового нищего.

Что впоследствии стало не более чем фигурой речи, потому что обделенных способностями в нашей сборной не было.

В Дуйсбург, где была оборудована наша штаб-квартира, мы выехали с уверенностью, что команда у нас подобралась хорошая. Мы отправились туда во всеоружии. Буффон был единодушно признан всеми лучшим вратарем в мире. В центре обороны – два выдающихся игрока своего амплуа, Каннаваро и Неста. Центр полузащиты – Пирло на позиции опорника и я под нападающими. Впереди – сложный выбор: Дель Пьеро, Тони, Джилардино, Индзаги, и каждый был по-своему опасен. И, помимо этих мастеров, были еще качественные игроки, способные стать героями матча, когда это понадобится.