«Товарищ Керенский»

Недоумение революционных активистов вызвало распоряжение Керенского об освобождении из-под ареста престарелого генерала Н. И. Иванова, последовавшее 24 марта (генерал дал подписки о верности Временному правительству и о невыезде из Петрограда)[385]. «Мягкое» отношение министра юстиции к Иванову, к другим узникам, в том числе и к членам царской семьи, даже вызвало критику со стороны «Известий» Петроградского Совета. Керенского упрекали в том, что он освободил «врага народа» без консультаций с Исполкомом Совета. На следующий день после публикации в «Известиях», 26 марта, министр явился на заседание солдатской секции Петроградского Совета, где дал разъяснения. Как уже отмечалось, в этой речи он особенно часто упоминал о своей борьбе со «старым режимом» до революции и во время переворота. Объяснения министра юстиции были приняты, председательствующий подтвердил статус революционного лидера: «Армия вам верит, Александр Федорович, как вождю русской демократии». Восторженные солдатские депутаты вновь на руках вынесли Керенского из зала заседаний[386]. Министр в этот день использовал прием, уже опробованный им в дни революции: он опять обратился – через голову руководителей Совета – к рядовым депутатам, назвав их «той средой, из которой вышел» сам, т. е. указав именно на Совет как на источник своего авторитета. И вновь добился успеха у представителей столичного гарнизона. Отношения Керенского с лидерами Исполкома еще более обострились, но они не могли игнорировать настроение солдат, носивших популярного министра на руках. Речь эта рассматривалась современниками как важная и уже в 1917 году переиздавалась[387].

Многие в стране были убеждены, что царь и в особенности царица являются национальными предателями и пособниками врага. Такие суждения, казалось, подтверждались авторитетом людей, имевших репутацию экспертов, – авторитетом известных политиков, военачальников, царедворцев и даже некоторых членов императорской семьи[388]. В такой атмосфере газета социалистов-революционеров сообщала: «Царь… оказался близким к шпионской организации, которая работала во славу Вильгельма 2-го. Более того, заведомых предателей, врагов родины он назначил первыми министрами»[389].

Неудивительно, что требование решительного возмездия императору, императрице и «слугам старого режима» получало очень широкое распространение, и это отражалось в коллективных письмах и резолюциях. Так, служащие Николаевской железной дороги постановили требовать от Совета рабочих и солдатских депутатов и от Временного правительства «немедленно заточить Николая Романова с женой и матерью и всеми приспешниками в Шлиссельбургскую крепость, так как она самая надежная, на солдатский паек»[390]. (Очевидно, авторы резолюции не были осведомлены о том, что знаменитая тюрьма, имевшая репутацию «русской Бастилии», была сожжена в дни Февраля.) Иные резолюции содержали требование заточить бывшего императора в Петропавловскую крепость или в тюрьму Кронштадта, гарнизон которого был известен своим радикализмом (о страданиях офицеров, находившихся со времен революции в кронштадтских тюрьмах, много писали либеральные и консервативные газеты). Правда, некоторые подобные резолюции принимались уже в мае, когда Керенский перестал быть министром юстиции, но сохранял за собой контроль над императором и его семьей. Однако и на начальном этапе революции поступали коллективные обращения с требованием жестокого наказания. Так, во второй половине апреля крестьянский съезд, состоявшийся в Енисейской губернии, постановил: «…конфисковать имущество и капиталы бывшего царя… назначить строгий суд с высшей мерой наказания»[391]. Общественное мнение в этом и во многих других случаях выносило свой суровый приговор, не дожидаясь решения суда.

В то же время многие требовали от министра юстиции проявить великодушие и милосердие и ссылались при этом на некоторые его выступления. Подобное мнение выразил в важной публичной речи известный философ, московский профессор князь Е. Н. Трубецкой, который 27 марта на съезде конституционно-демократической партии заявил: «Отмена смертной казни осуществлена у нас на другой день после революции глубоко симпатичным нам соседом слева А. Ф. Керенским, который произнес историческую фразу, которая станет бессмертной, фразу, которая увековечит превосходство русской революции над всеми доселе бывшими: “Русская революция должна поразить мир своим великодушием”»[392].