Товарищ комбат

Стрелковые роты Губкина, выбравшись на рокадную дорогу, натыкались на богатые фольварки, где ни разу не падали бомбы, снаряды и мины. Во дворах бродили телята, в хлевах визжали голодные поросята, под ногами путалась домашняя птица. Батальонный повар ефрейтор Гугин готовил обеды теперь только из поросят и индеек. Было и чем запивать еду: погреба ломились от консервированных соков, вин, которые запасливые бюргеры наготовили, а с собой захватить не смогли.

Но расслабляться было нельзя. Солдаты Губкина покидали уютные теплые дома и продолжали наступление. Предстояло брать новые и новые населенные пункты, которые в Восточной Пруссии располагались особенно часто и в которых каждый дом представлял своего рода крепость. Чем дальше продвигались наши воины, тем труднее становилось вести боевые действия. Враг был еще силен. Многие немцы верили лживым призывам геббельсовской пропаганды:

«Немецкий солдат, защити свою жену. Фюрер даст в твои руки новое оружие, и мы снова погоним врага до Москвы…»

Утром батальон Губкина захватил населенный пункт Жиллен. Но дальнейший успех вопреки надеждам развить не удалось. Гитлеровцы, подтянув свежие резервы, в сопровождении своих мощных самоходных орудий «фердинанд» перешли в контратаку. «Фердинанды» били из посадок, тянувшихся вдоль дорог. Им удавалось незаметно менять позиции между деревьями и наносить внезапные огневые удары. От разрывов тяжелых вражеских снарядов вздымалась не только земля, но и асфальт на шоссе, осыпая градом камней наших солдат. Трудно было определить, откуда бьют неуязвимые немецкие самоходки.

Батальон Губкина, встретив упорное сопротивление, приостановил наступление. Чтобы возобновить атаку, стрелковые роты нуждались в подкреплении, уточнении позиций противника и восстановлении нарушенного взаимодействия. Солдаты принялись окапываться.

Капитан Губкин вывел командиров своих рот и приданных подразделений на рекогносцировку и организацию взаимодействия. Начальник штаба капитан Кудрявцев пояснил обстановку:

— Наступление батальона приостановлено противником, занимающим оборону на позициях Жилленского укрепленного района…

— Ваше предложение? — перебил его комбат.

— Предлагаю главный удар нанести левым флангом.

— Доводы?

— На этом участке у противника стык между двумя пехотными батальонами. Оборона немцев тут слабее. И местность благоприятствует применению танков и артиллерии.

Обоснование капитана Кудрявцева было веским. Но Губкин решил еще выслушать артиллеристов и танкистов. И когда те поддержали Кудрявцева, комбат неожиданно не согласился с ними.

— Товарищи офицеры! — сухо произнес он. — Главный удар придется наносить не левым, а правым флангом. Там сосредоточить все наши усилия.

Наступило гробовое молчание, офицеры не понимали своего комбата. Губкин почувствовал это и пояснил:

— В данной ситуации решающую роль в выборе направления главного удара играют соседи, которые наступают правее нас. Они составляют основную ударную силу. На них работают дивизионная и армейская артиллерия и авиация. Мы обязаны помочь им. Поэтому главный удар будем наносить на смежном фланге с соседом справа, там, где больше шансов на успех…

Губкин приступил к организации взаимодействия, сознавая, что задача будет успешно выполнена в том случае, если удастся обеспечить согласованные действия артиллерии, саперов и танкистов с пехотой. Этой работе комбат придавал особо важное значение.

Выбранная начальником штаба для организации взаимодействия и отработки совместных действий высотка с несколькими соснами не понравилась комбату. Она хорошо просматривалась противником. Но светлого времени для наступления оставалось крайне мало, и надо было спешить, поэтому Губкин не высказал возражений.

Сначала он уточнил замысел предстоящего боя и задачи стрелковых рот. Командиру шестой роты Ахметову приказал наступать на главном направлении, на смежном фланге с соседом справа.

— Будь готов, братец, — сказал он ему, — с захватом второй траншеи противника обеспечить ввод в бой роты Акимова для развития успеха!..

Затем комбат уточнил задачу командиру приданной на усиление батареи тяжелых самоходно-артиллерийских установок.

— На стыке между нами и подразделениями 157-й стрелковой дивизии, — сказал он, — патрулируют два «фердинанда».

— Не видели мы никаких «фердинандов», — возразил командир батареи.

— Идемте! — Губкин первым устремился на гребень ближней высотки. — Вон в посадках мелькают, видите? — показал рукой комбат, и тут же вражеская самоходка ударила осколочным. Снаряд разорвался совсем рядом.

Первое, что увидел Губкин, — падающие на землю офицеры, которые его сопровождали. Потом ощутил острую боль в животе; горизонт и реденькие сосны на высотке качнулись, подернулись дымкой, и вдруг все завертелось, рухнуло в бездну.

Кроме Губкина было ранено еще два офицера, один убит.

К комбату подбежал старший лейтенант Костин и, подхватив капитана на руки, понес его в низину, стараясь быстрее выбраться из зоны огня.