Товарищ Сталин, вы большой ученый…

Я белого света не видел.
Отец был эсером – и вот
Ягода на следствии маму обидел:
Он спать не давал ей четырнадцать суток,
Ударил ногою в живот.

А это был, граждане, я, и простите

За то, что сегодня я слеп,
Не знаю, как выглядят бабы и дети,
Товарищ Косыгин, Подгорный и Брежнев,
Червонец, рябина и хлеб.

Не вижу я наших больших достижений

И женщин не харю, не пью.
И нету во сне у меня сновидений,
А утречком, утречком темным, как ночка,
Что Бог посылает – жую.

Простите, что пес мой от голода лает,

Его я ужасно люблю.
Зовут его, граждане, бедного, Лаэрт.
Подайте копеечку, Господа ради, —
Я Лаэрту студня куплю.

Страна хорошеет у нас год от года,

Мы к далям чудесным спешим.
Врагом оказался народа Ягода,
Но разве от этого, граждане, легче
Сегодня несчастным слепым?!

1970

Брезентовая палаточка

Клавдии Шульженко

Вот приеду я на БАМ —
Первым делом парню дам…
Дам ему задание
Явиться на свидание.

Он бедовый, он придет,

Он дымком затянется,
На груди моей заснет,
В ней навек останется.

Только чё я не видала

В романтике ентовой?
Я уже парням давала
В палаточке брезентовой.

Любили меня, лапочку,

Довольны были мной
В брезентовой палаточке
За ширмой расписной.

Я много чего строила,

Была на Братской ГЭС,
Но это все, по-моему,
Казенный интерес.

И «кисы» мы, и «ласточки»

За наш за нежный труд,
Да вот из той палаточки
Нас замуж не берут.

Я плакала тихонечко,

Я напивалась в дым,
Я мчалася в вагончике
По рельсам голубым.

В брезентовой палаточке

За ширмой расписной —
Жисть моя в белых тапочках,
А рядом – милый мой.

1971

Танго бедной юности моей

Андрею Макаревичу