Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

В 1944 году, когда с Цзян Цин познакомился корреспондент «Нью-Йорк таймс» Тилмэн Дёрдин, он, как и другие, заметил, насколько её затмевали старшие женщины, особенно наиболее известные из них: Цай Чан (жена Ли Фучуня), Кан Кэцин (жена Чжу Дэ) и Дэн Инчао (жена Чжоу Эньлая). Они не только стояли выше её по положению, но и были теснее связаны с массами, что она болезненно переживала. В ней, однако, Дёрдин нашел черты, присущие классическим китайским красавицам, назвав её «ожившей китайской картиной». Одежду она носила такую же, как рядовые люди, хотя покрой и ткань были значительно более высокого качества. У неё была короткая стрижка на советский манер, которая вошла в моду среди руководящих женщин-революционерок на Северо-Западе и была ей к лицу (большинство женщин носили такую стрижку ещё и 30 лет спустя). В те дни она курила в обществе иностранцев и была поклонницей американской танцевальной музыки. Один американец, который танцевал с ней, счел её английский язык «не невозможным».

Дёрдин сообщал, что после брака с Мао Цзян Цин заболела туберкулезом и в 1944 году следы болезни ещё оставались. Плохое состояние здоровья не помешало ей продолжать преподавать театральное искусство в Академии имени Лу Синя, где она также контролировала репертуар пропагандистских пьес на тему о народном сопротивлении японским агрессорам[160].

Другой наблюдательный американский журналист, Харрисон Формэн, встретился с Мао и Цзян Цин тоже в 1944 году. Его впечатления по поводу личной истории Цзян Цин, вынесенные, вероятно, из этой встречи, совпадают с её высказываниями от 1972 года. Он писал:

«Мао Цзэдун встретил меня у калитки маленького палисадника перед группой из полудюжины обыкновенных пещер, где он живёт со всей семьёй и с ближайшими помощниками. С ним была его миловидная, моложавая жена, бывшая Лань Пин, известная шанхайская киноактриса, исключительно умная женщина, член коммунистической партии с 1933 года. В 1937 году она отказалась от своей карьеры в кино и отправилась в Яньань, где стала работать в Академии имени Лу Синя. Здесь их свёл интерес Мао к театру, и весной 1939 года они поженились без особой огласки.

Оба они были просто одеты: она в практичный костюм типа пижамы, с поясом на тонкой талии, а он — в грубый, домотканый костюм с мешковатыми брюками до колен. Меня провели в „гостиную“ — одну из пещер с простым кирпичным полом, выбеленными стенами и массивной, довольно неуклюжей мебелью.

Это было вечером, и комнату освещала единственная свеча, укрепленная на перевёрнутой чашке. Меня угощали некрепким чаем, пирогами и конфетами местного производства и сигаретами, причём на протяжении всей нашей беседы то вбегали, то выбегали ребята. Они стояли по нескольку минут, глазея на меня, а затем, ухватив конфету, снова выбегали. Мао не обращал на них никакого внимания»[161].

Такое же впечатление о Цзян Цин как о привлекательной жене Мао вынесли также Дэвид Д. Баррет и Джон С. Сервис, члены американской группы наблюдателей («миссии Дикси») в Яньани в 1944—1945 годах. Полковник Баррет вспоминал, как Мао представил ему Цзян Цин на военной выставке: «Полковник Баррет, это Цзян Цин». Баррет, ожидая увидеть чахоточную больную, был удивлен, обнаружив, что она вполне здорова на вид. Она была любезна, и «манеры её отличались тактом и изысканностью, традиционно ассоциирующимися с актрисой. Она прекрасно говорила на мандаринском диалекте (гоюй), как и почти все китайские актрисы. Я помню, что она выглядела гораздо более красивой и шикарной, чем большинство жён коммунистических лидеров»[162].

Сервис подтвердил общее впечатление о том, что Дэн Инчао и Кан Кэцин были гораздо более известными женщинами в составе руководства, чем Цзян Цин. Иногда по субботним вечерам Цзян Цин бывала на танцах, но её не приглашали на более важные приёмы — официальные обеды, дававшиеся в честь американской группы наблюдателей или представителей, приезжавших в Яньань позднее. Однажды — дело было в один из августовских вечеров в 1944 году — Сервис ужинал с Мао и Цзян Цин и их переводчиком. Направлял беседу Мао, а Цзян Цин в ней почти не участвовала. «Она была относительно молода (в яньянском обществе, состоявшем преимущественно из людей среднего возраста) и относительно привлекательна (но не красавица)»,— вспоминает Сервис. В течение всего срока его пребывания в Яньани он не слышал распространявшихся впоследствии сплетен о распаде личности Хэ Цзычжэнь или о том, что Цзян Цин разрушила прежний брак Мао. По крайней мере среди китайцев, проживавших в Яньани, брачные отношения рассматривались как личное дело[163].

Роберт Пэйн вспоминает, что в 1945 году, когда он посетил Мао, которому было тогда 52 года, «вошла его жена, в чёрных брюках и свитере, и сказала в виде приветствия: „Нинь хао?“ (у неё было классическое пекинское произношение). Сразу стало ясно, что в её продолговатом лице больше красоты и выразительности, чем в лице значительно более знаменитой мадам Чан Кайши: к тому же она принесла с собой аромат цветов, которые собирала на взгорье»[164].