Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

Хотя руководители понимали, что на последнем этапе войны у противника почва всё быстрее уходит из-под ног, во имя народа они продолжали поддерживать лозунг «Долой Чан Кайши!». По пути своего следования, чтобы поднять на борьбу местное население, они постоянно твердили о том, что противник всё ещё силен и опасен, что нужно продолжать сражаться на стороне Красной армии до окончательной победы.

25 марта 1949 года Председатель уехал из Сибэйпо в Пекин. Прибыв в эту неофициальную столицу (официальной она стала с 27 сентября 1949 года), Мао произвел смотр войскам, которые принесли коммунистам победу. В марте 1949 года он председательствовал на 2‑м пленуме ЦК седьмого созыва. Здесь он выдвинул план переноса деятельности партии из деревень в города, а также определил политическую и экономическую программы и внешнюю политику, которые следовало претворить в жизнь после освобождения всей страны. Эти мероприятия должны были способствовать переходу от стадии «новодемократической» революции к социализму и превращению Китая из аграрной страны в индустриальную.

Что касается Цзян Цин, то она всё так же занимала пост политического инструктора и возглавляла дискуссионную группу (разъездная группа пропагандистов), пока штаб окончательно не разместился в Сибэйпо. В период организации в Пекине нового правительства Цзян Цин освободили от этих обязанностей и перевели на работу в секретариат партии. Кивнув в сторону Чжан Цинхуа, она сказала, что их пути разошлись именно в Сибэйпо.

Когда партия в первый раз предложила «гоминьдановским реакционерам» мирное соглашение, они отказались его подписать, повторила Цзян Цин. Однако выбора у них, по сути, не было, ибо фактически они не имели территории для отхода: прежние места их дислокации находились в районах, занятых коммунистами. В последнюю военную весну было разгромлено 158 гоминьдановских дивизий (регулярных войск численностью 1,54 миллиона человек). И только когда положение стало совершенно безвыходным (войска противника насчитывали 2,9 миллиона человек, а войска коммунистов — 3 миллиона), Чан Кайши снизошёл до просьбы о мирных переговорах.

На переговорах о мире весной 1949 года гоминьдан был представлен Чжан Чжичжуном[240]. Когда переговоры окончились неудачей, он тоже перешёл на сторону красных. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, потому что ещё в те годы, когда компартия базировалась в Яньани, Чжан Чжичжун (в 1946 году начальник Северо-Западного штаба войск Чан Кайши) однажды приезжал туда, и на него явно произвели впечатление перемены в их образе жизни. Когда Председатель готовился совершить инспекционную поездку по Пограничному району Шэньси — Ганьсу — Нинся, Чжан выразил желание сопровождать его. Тогда им это показалось странным, и только позднее они поняли, что уже в середине 40‑х годов Чжан начал «относиться к их политической столице в какой-то степени как к своей собственной». (Его сейчас уже нет в живых, добавила Цзян Цин.)

Переговоры о мире продолжались до 20 апреля, когда нанкинское правительство отвергло предложенное соглашение. В качестве ответной меры 21 апреля Председатель призвал к «независимости и территориальной целостности» [Китая] и отдал частям Красной армии приказ выступить в северо-западном и южном направлениях. Крупные группировки коммунистических сил, переправившись через Янцзы, двинулись к югу. 23 числа был освобождён Нанкин, а месяц спустя — Шанхай. Потом они перешли в наступление на всех других фронтах, повсюду громя силы противника.

Вот окончательные статистические данные, приведённые Цзян Цин: Красная армия уничтожила 1,9 миллиона человек из регулярных войск гоминьдана и 980 тысяч бандитов; 1,2 миллиона из войск противника перешли на сторону Красной армии. Была освобождена вся страна, кроме Тайваня. 1 октября 1949 года Мао Цзэдуна избрали Председателем Китайской Народной Республики.

Где была Цзян Цин во время этого гигантского праздника? Не рядом с Председателем. Позднее она объяснит, почему.

Уже было больше трёх часов ночи. Хотя Цзян Цин говорила почти без перерыва с самого начала вечера, признаков усталости я у неё не заметила. Она закончила рассказ об Освободительной войне личным воспоминанием, показав, быть может в большей степени, чем ей хотелось бы, уязвимость её положения среди руководителей-мужчин в те годы.

На последнем этапе войны, сказала она, Председатель как-то послал важную телеграмму секретарю, отвечающему за наиболее секретные документы[241]. И хотя Цзян Цин была женой Председателя (и работала в секретариате компартии), ей не дали прочесть эту телеграмму (непростительная оплошность). Впоследствии она рассказала об этом ветерану Великого похода Ли Тао. Возмущённый до глубины души, он пошёл к руководящим товарищам, совершившим этот проступок, и сказал им: «Нужно уважать женщин, работающих вместе с вами!»

Часть третья За кулисами

9. Инкогнито 50‑х годов