Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты

В наши дни ситуация с наследованием имущества умерших принципиально иная. Деревенские традиции приходится согласовывать с гражданским кодексом (вступление в права через полгода после смерти и др.). Водлозеры, переехавшие жить в города, претендуют на часть наследства родителей. Те из них, кто ухаживал за больными родителями (приезжал на Водлозеро или забирал родителей к себе в город) до последней минуты, иногда считают, что именно они вправе решать, как распорядиться наследством. Такой подход современным сообществом жителей Куганаволока решительно осуждается (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 723, л. 13). Большинство считают, что имущество умершего должно распределяться среди всех детей умершего, поскольку не каждый из них мог, будучи занят на производстве (в торговле и т. п.), участвовать в уходе за больным. Разногласия между детьми умершего иногда обостряются настолько, что родственники не просто желают смерти друг другу, но и ввязываются в противостояние на магическом уровне. Начинается подбрасывание мертвых костей к входам в жилые и хозяйственные строения, закалывание жженых и гнутых иголок в косяки дверей, привязывание синих ниток и т. д. Изредка применяются способы смертоносной порчи из арсенала современной эзотерики (семь кучек могильной земли, смешанной с костями и волосами покойников с кладбища – Там же, д. 722, л. 53–55). Конфликт по поводу наследства среди водлозеров может углубляться от уровня словесной перепалки и небольшой потасовки до рукоприкладства и пожеланий смерти близкому родственнику. До заказных убийств дело пока еще ни разу не доходило. Подключение к взаимному соперничеству магических специалистов с их тайными ритуалами по причинению смертоносной порчи свидетельствует о необычайной остроте таких конфликтов.

Хотя возвращение усопшего в родной дом до 40-го дня после похорон у водлозеров предполагалось, многие страшно пугались привидевшегося покойника, особенно умершего неестественной смертью («синника»). Некоторые ложились спать при свете лампы, но это не всегда помогало. Самым радикальным способом предотвратить наваждения считался ночной поход в туалет с куском хлеба. Справляя нужду, требовалось помянуть усопшего «во имя Отца и Сына и Святого Духа» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 10, 27, 47). Реже знахарка или ведун в полночь стегали конской уздой «от необъезженного жеребца» или тремя стволами молоденькой рябины, не успевшими дать боковых отростков, все углы и закоулки в доме. При этом призывали покойника покинуть дом и никогда в нем больше не появляться (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 73/88). Впрочем, многие водлозеры считают, что во избежание прихода покойника вполне достаточно выставлять каждую ночь топор у порога (Там же, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 216; д. 628, л. 89). Снов, в которых видели возвращение усопшего в дом, боялись меньше. Если в снах излагалась какая-то просьба, то она исполнялась. Откладывать это дело не полагалось. Считалось, что длительное неудовольствие покойника может навлечь на человека болезнь, а то и смерть (Там же, д. 491, л. 72). Очень опасались наваждений и снов, в которых видели недоброго и завистливого покойника. Считалось, что такой покойник до 40-го дня или до года со дня смерти может забрать с собой на тот свет еще двух родственников (Там же, д. 628, л. 47). О главе семьи Белкиных из Кевасалмы, например, рассказывают, что он «забрал» четырех человек: двух сыновей, жену и внука (Там же, д. 404, л. 207). Как видим, конфликты между живыми и усопшим предполагались исключительно на иррациональном уровне.

После ритуалов на кладбище в 40-й день умерший у водлозеров считался окончательно перешедшим в мир иной. С этого дня «контакты» родственников с умершим относились уже не на счет покойника, а на счет нечистой силы, принявшей на себя личину умершего (Виноградова, 1996, с. 208). У водлозеров считалось, что эмоциональными проявлениями горя человек почти неизбежно провоцирует силы «темного мира», контакт с которыми ничего хорошего живым не сулит. Особенно опасным представлялась сильная тоска по мужу молодой вдовы. Верили, что, тоскуя, она вызывает с того света нечистых духов, которые, приняв облик мужа, начинают навещать ее по ночам. В этой связи довольно обычны былички о том, как после вмешательства знахарки мнимый муж последний раз являлся под окно и грозил: «Хорошо, что спохватились, а то бы я тебя на тот свет увел» (Там же, д. 628, л. 81). Подобные сюжеты подробно изложены в сборнике быличек Водлозерья (Кузнецова, 1997, с. 98–103, 105).