Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты

Причитывать по умершим или предкам в наши дни водлозеры почти разучились. В 1998 г. автор был свидетелем того, как на могилах отца и матери в урочище Жилой ручей причитала старейшая жительница Водлозерья Е. А. Демидова (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 531, л. 17). Причитание длилось минут 15–20. Женщина припадала грудью к могиле матери, голосила, время от времени срывала бруснику с могилы, ела сама, бросала ягоды на могилу отца, просила его отведать ягод с могилы матери. В повседневности ягоды на кладбище срывать запрещено. Считается, что мертвые за это наказывают живых, насылая на них болезни и различные беды. В 2002 г. по просьбе автора Демидова попыталась причитывать на магнитофон. С трудом вспомнила лишь зачин: «Вы завейте, ветры буйные…» (общий для начала всех северно-русских причитаний по давно умершим людям) и еще пять четверостиший (Там же, д. 627, л. 2). Исчезновение причитаний и древних элементов поминальной традиции делает деревенские поминки Водлозерья во многом похожие на обычаи городских жителей Карелии.

Заключение

Реконструкция полного традиционного жизненного цикла русских Водлозерья обнаруживает последовательную цепочку реальных и сакраментальных метаморфоз, проявляющихся при переходе человека из предыдущей возрастной категории в следующую. При этом качества «переходности» проявляются не только в родильно-крестильных, свадебных, рекрутских и похоронно-поминальных ритуалах, которые (в соответствии с «теорией перехода» А. ван Геннепа) принято именовать «переходными», но и при вступлении буквально в каждую следующую возрастную группу. Но разница здесь весьма существенная. Для первых единственно возможным способом преодоления «прежнего состояния» и «восстановления в новом качестве» является прохождение через череду специализированных обрядов. Для вторых прохождение через ритуал не является строго обязательным. Даже в тех случаях, когда некий обряд имеет место, он оказывается несложным, состоящим из одного, максимум трех кратких обрядовых действ.

Материалы исследования позволяют говорить о наличии «маркеров» переходности, обнаруживаемых в водлозерской традиции в момент перехода на каждую новую социо-возрастную ступень традиционного жизненного цикла человека. Маркерами являются либо обряды, проводимые для перехода в следующую возрастную категорию («обрядовые маркеры») либо знаковые изменения в одежде, иногда – прическе («материализованные маркеры»), обозначающие переход в следующую возрастную группу.

Исследование традиционного жизненного цикла русских Водлозерья подтвердило выводы Т. А. Бернштам о том, что в жизненном цикле северных русских насчитывалось не две, как у южных русских, а большее число основных возрастных категорий (Бернштам, 1988, с. 24–25). В Водлозерье их было семь: 1) грудные младенцы (до полутора лет); 2) дети (от полутора до 11–12 лет); 3) подростки (от 12 до 15–16 ле т); 4) молодежь (от 16 до 20–22 лет); 5) молодожены (диапазон 18–24 года); 6) люди зрелого возраста (25–60 лет); 7) старики (старше 60 лет). Внутри основных возрастных категорий дополнительно выделялись возрастные группы и подгруппы. В категории «грудных младенцев» водлозеры выделяли группу «новорожденных» до крещения и «младенцев невинных» в возрасте до полутора лет. В категории «детей» выделялись группы младшего (от полутора до семи лет) и старшего детского возраста (от семи до 11–12 лет), а младшая возрастная группа дополнительно стратифицировалась на две подгруппы – «детей невинных» (от полутора до пяти лет) и «детей неразумных» (от пяти до семи лет). В основной категории «стариков» выделялись группы «матерых» стариков (60–75 лет) и «ветхих» стариков (старше 75 лет).

Каждый новый член общества, появляясь на свет, заставал существующую систему традиционных ценностей и моделей поведения в уже готовом виде, вынужден был с ней считаться, подстраиваться к ней, в результате чего сам становился носителем моделей поведения своего времени, транслировал их своим потомкам. В традиционной деревне наличие сложившегося социального контроля в форме общественного мнения, стоящего на стороне заведенного при предках порядка, во многом подавляло личностное начало, склоняло крестьян к конформизму в отношениях с членами семьи и сельского общества. Но это не исключало конфликтов между людьми. Конфликты и конфликтные ситуации в традиционном обществе регулярно воспроизводились на одних и тех же этапах жизненного цикла.

Частота конфликтов на разных этапах традиционного жизненного цикла была различной.