Траектория полета

Марлен подошла и села на пол рядом со мной, скрестив по-турецки тощие темные ноги. Она смотрела на меня глазами Джорджа, и я гадала, не нарочно ли она, знает ли, что каждый раз, когда я смотрю в ее глаза, от моего сердца откалывается кусочек.

– С тех пор как в болотах нашли грузовик твоего отца, меня кое-что беспокоит.

По небу за окном скользили серебряные облака, подсвеченные розовым и оранжевым светом. Перистые облака – к смене погоды. Поговорка всплыла из глубин памяти, мне вспомнилось, как я стою на причале, глядя на кипы облаков, похожих на пятнистую кожу макрели, и моя рука – в руке отца.

– Джордж сказал мне кое-что перед тем, как уехал во Вьетнам.

Проектор в моей голове застрекотал, освещая все вокруг, ничего не оставляя в темных углах. Я закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, вот только свет был внутри моей головы.

– Он сказал, ты знаешь, кто украл грузовик. И если его когда-нибудь найдут, то должны спросить у тебя.

Я смотрела на Марлен, но видела лицо Джорджа, его сердитые глаза, когда я сказала, что не знаю, смогу ли дождаться его из Вьетнама. Я боялась с ним разлучаться. Как я останусь одна – с секретом, который мы храним оба? Это как вырыть глубокий ров и не проложить моста, по которому его можно перейти. Только Джордж все равно уехал, сказал, что должен. Никогда мне не удавалось заставить остаться со мной тех, кого я любила.

Я попыталась найти песню, которая потопила бы воспоминание, спеть ее громко, чтобы Марлен ушла, перестала задавать мне вопросы. И не смогла. Просто сидела, смотрела на нее – и видела ее брата, вспоминала, как он уходил от меня, и мы притворялись, что я снова буду сильной.

Глава 25

«У занятой пчелы нет времени для скорби».

Уильям Блейк.

Из «Дневника пчеловода» Неда Бладворта

Джорджия

Сидя на крыльце дома Марлен, я поднесла к губам бутылку и отхлебнула холодного пива. Тетя сидела рядом со своими собаками. Псы, высунув языки, тяжело дышали, и я, изнуренная до крайней степени, смутно подумала: от чего они так устали?

В неподвижном, тяжелом от влаги воздухе пот, покрывающий мою кожу, даже не успевал испариться. Как только мы закончили обыскивать каждый закуток на чердаке нашего дома, я отправилась посмотреть чердак Марлен – на всякий случай, вдруг чашка попала туда. После смерти бабушки дедушка решил, что будет легче пережить горе, если он уберет из дома все, что о ней напоминало. Мне тогда удалось спасти только парочку ее находок с распродаж, перед тем как их унесли на чердак Марлен, где они и лежат до сих пор.

Среди вещей, избежавших изгнания, было несколько бабушкиных картин – потому что, как сказал дедушка, ни Берди, ни Мейси, ни я не сможем нарисовать ничего взамен. Он прав, поэтому слышать такое ничуть не обидно.

– Ты заглянула во все шкафы в доме? – спросила Марлен.

– Почти. Мы не трогали мебель в спальнях, но вряд ли чашка там. И потом, Мейси сказала, что они с дедом там уже смотрели. Я, конечно, проверю эти шкафы еще раз, однако надежды мало.

Я допила пиво и поставила пустую бутылку рядом с собой. Марлен тут же протянула мне еще одну.

– Ты заслужила и за руль садиться не собираешься. Ты, наверное, здорово устала и жутко разочарована?

Не споря, я взяла бутылку и сорвала с нее крышку.

– Зачем я вообще приехала? Я должна была понимать, что найти чашку будет невозможно. Слишком много времени прошло. Полагаю, бабушка обнаружила ее на блошином рынке, а Берди сохранила на память о матери. Я так и думала, что она попросила меня сохранить секрет, чтобы спрятать ее от дедушки. Он же все выбрасывал.

– Да, наверное, – кивнула Марлен, отпивая из своей бутылки.

Я прихлопнула комара на голом животе. У Марлен я переоделась в джинсовые шорты и короткую майку, прежде чем пойти на чердак. Такое я обычно не ношу на людях, для чердака же наряд вполне годился.

– Когда Джеймс впервые показал мне свою чашку с блюдцем, я была почти уверена, что на ней тот же рисунок. Мне просто нужно было его увидеть своими глазами. Я горжусь умением дать точную оценку и не хотела ошибиться ни на чуточку. – Я вытянула ноги перед собой, опираясь локтями о верхнюю ступеньку. – И все-таки зачем я приехала?

– Ты хочешь, чтобы я ответила?

Я отпила из бутылки.

– Да нет…

– Найдешь ты чашку или нет, выяснится или нет, кто был тот человек в дедушкином грузовике, ты не можешь уехать, пока не закончишь кое-какие дела.

– Конечно, могу.

– Но не уедешь. Ты похожа на своего отца – то же упрямство. Ты искала повод приехать, чтобы не выглядеть при этом просительницей. Ну вот, ты здесь. Что собираешься делать дальше?

Я подтянула ноги и положила подбородок на колени, подбирая слова для ответа. Выпитое пиво мешало схватить ускользающие мысли. Я смотрела на закатное небо, на бледные очертания облаков, однако видела лишь осколки разбитого фарфора.

– Ничего не изменилось. Между мной, Мейси и Берди. Я пробовала, правда. Но я не могу заставить людей измениться. И я скучаю по своей работе, по своему дому. По своей коллекции.