Трагедия казачества. Война и судьбы-2

Пусть заблуждающиеся верят в Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а я и в дальнейшем буду верить в Иисуса Христа и Св. Николая Чудотворца, подумал я. Когда нас привезли обратно в лагерь, медицинского персонала уже не было, их куда-то увезли. Через час охрана была снята, открыли ворота. Майор Островский попросил нас не выходить из лагеря, чтобы англичане не подумали, что мы хотим бежать.

В лагерь приходили солдаты и офицеры, допрашивали нас, почему мы не хотим ехать на «Родину». Смеялись, шутили, как будто ничего и не было. Я поблагодарил переводчика за то, что он убедил солдата вернуться и записать меня и других. Он мне сказал, что это был не простой солдат, а офицер агент-разведчик, что они все одеваются простыми солдатами. Я спросил переводчика о его судьбе, он мне сказал, что, вероятно, его, как и всех усташей, передадут Тито. Подошел отец Адам Бурхан, и мы с ним долго разговаривали. Он показал мне свои фотографии, на одной он стоит с большими усами в черкеске в чине есаула, с орденами на груди. В разговоре я узнал, что он — крестный отец моей подруги Елены Дудко. Тут он мне опять сказал, что не нужно было удерживать отца Александра. Он рассердился и, несмотря на духовный сан, крепкое словцо сказал в адрес о. Александра. «Это не православный священник, а красный поп». Видно, у о. Адама осталась капля горячей казачьей крови своих предков-запорожцев.

Через час о. Адам отслужил молебен в незаконченном бараке и в своей короткой проповеди просил молящихся особенно молиться о здравии героического майора Островского. Все присутствующие плакали. Я боялся, что он вспомнит и о. Александра в проповеди, но он ничего не сказал о нем.

Вскоре после молебна, в лагерь влетела машина «джип» с двумя английскими офицерами и двумя дамами. Дамы были в немецкой форме, но с югославскими королевскими отличиями. Одна из них была Ариадна Ивановна Делианич, давнейший друг майора Островского. Она была позже редактором «Русская жизнь» в Сан-Франциско. И как редактор газеты, написала «Открытое письмо» королеве Елизавете 2-й по случаю принятия королевой в свою аудиенцию Хрущева и Булганина.

Другая женщина была сербка, замужем за русским офицером, она говорила по-английски. Они под предлогом, что ищут своих мужей, военнопленных офицеров Югославской Королевской Армии, умудрились уговорить англичан, чтобы они их привезли. На самом деле они искали майора Островского, чтобы узнать, какая судьба Казачьей Дивизии.

Они нам сообщили, что вчера вечером, т. е. 28 мая генералы Краснов, Шкуро, Доманов и другие были арестованы и куда-то увезены. Мы сразу поняли, что судьба всех казаков одинакова. Предатели не посчитались ни со старым заслуженным генералом Красновым, ни с ген. Шкуро и его английскими наградами. Хотя охрана была снята, но все спали ночью плохо. Не доверяли англичанам, некоторые совершенно не спали.

Утром 30 мая с переводчиком пришел всегда улыбающийся капитан, похожий на женщину. Он всех спрашивал, нужно ли кому что-либо. Я обратился к нему, чтобы узнать, где Таня. Он сказал, что она находится в нескольких километрах от нас в казачьем лагере. Я спросил его, что будет с казаками в лагере, он ответил, что если казаки будут держать себя так же героически, как и мы, то они не будут выданы.

У меня появилась мысль, что об этом их нужно как-то предупредить, и я ему сказал, что все вещи я отдал сестре, также и документы и, кроме паспорта, у меня ничего нет. Узнав, что моя «сестра» блондинка с Красным Крестом, он сказал, что это легко сделать. Через несколько минут подъехал сержант на джипе, я сел в машину, и мы поехали. По дороге ехали две повозки, на первой сидела Таня с мамой, на другой врачи и ветеринары. Наш джип остановился и я побежал к Тане. «Таня, предупреди казаков… предупреди казаков…» Но она сказала: «Ваня, не кричи, успокойся, их больше нет, их ночью всех вывезли!» Я страшно разозлился, выругался сильно по-сербски, посылая всех английских офицеров… Как же это так? Всего несколько минут назад капитан мне сказал, что если казаки будут себя держать так же, как и мы, то они останутся.

Зачем эта ложь, издевательство, насмешка? Ведь капитан безусловно знал, что их ночью увезли. Я снова не выдержал: «…Где ваше офицерское слово?»

Таня отдала мне вещи и документы. Я спросил, куда их везут, но она не знала. Вернувшись в лагерь, я принес эту печальную новость. Мы долго обсуждали эту выдачу. Почему ночью? И пришли к выводу, что англичане, увидев, что произошло в нашем лагере вчера, где было лишь 193 человека, а в казачьем — тысячи, и вывозя их днем, они бы не справились…