Трагический эксперимент. Книга 3

Во время Корниловского мятежа Ленин не успел прислать партии инструкции, однако задним числом одобрил стихийно возникшую коалицию с социалистами. По этому поводу он написал несколько статей, начиная с известной работы “О компромиссах”. Причина его внезапной уступчивости была проста: такое развитие событий большевиков вполне устраивало. “Компромисс” с социалистами, к которому призывал Ленин, он видел в следующем: Советы берут власть в свои руки и формируют правительство, состоящее из советского большинства — меньшевиков и эсеров. На территории всей страны власть переходит к местным Советам (после октября большевики эту программу реализовали и затем в течение нескольких лет прикладывали сверхусилия для ликвидации её последствий). Большевики, так уж и быть, в правительство не войдут, удовлетворившись только свободой реализации своей программы — то есть продолжат агитировать, выдвигая безумные сверхпопулистские лозунги, наживая политический капитал и спокойно ожидая революции на Западе. По Марксу, начать должен был именно Запад, так что Россия могла особо не спешить.

И вдруг 15 сентября Ленин прислал инструкции, от которых ЦК впал в ступор: Ильич внезапно переметнулся на крайне левый фланг и начал требовать немедленной подготовки вооружённого восстания.

Что же произошло? Очень простая вещь: социалистические лидеры оказались не глупее Ленина и соглашаться на большевистский “компромисс” не собирались. Чтобы они за всё отвечали, а большевики прятались за их спины, как они сами всё время прятались за спины кадетов?! Да ни в жисть! Уже 9 числа руководители Петросовета, правые социалисты Дан, Церетели и прочие, слегка опомнились, первым делом потребовали аннулировать резолюцию от 31 августа о создании социалистического правительства и снова заговорили о коалиции с буржуазией. Большевистские политики пытались им возражать, и РСДСП (б) начала увязать в бесплодных дискуссиях с социалистическим большинством. А когда определился состав делегатов Демократического совещания, стало ясно, что большевистская точка зрения там большинства не соберёт и события выруливают к состоянию июня 1917 года. ЦК РСДРП (б), как в июне, собрался было привычно уйти в оппозицию.

Неудивительно, что никогда не блиставший выдержкой Ленин от такой перспективы озверел и шарахнулся на левый фланг, потребовав бросить всю эту ерунду и начать подготовку к вооружённому восстанию. (Совершенно то же самое проделал Сталин в 1927 году, когда внезапно потребовал бросить всю эту ерунду с поисками кулаков в деревне и перейти к коллективизации).

Какое-то время так всё и шло: Ленин требовал немедленного выступления, ЦК саботировал. Но ведь Ленин писал не только ЦК, а и Петроградскому, и Московскому комитетам. Информация постепенно просачивалась на более низкий партийный уровень, да и позиция членов ЦК менялась — и в начале октября новая идея Ленина стала восприниматься уже серьёзно. Дискуссия о целесообразности вооружённого восстания как-то незаметно подменилась дискуссией о его сроках. Ленин к тому времени успел из Гельсингфорса перебраться в Выборг, поближе к столице, по-прежнему говорил, что “промедление смерти подобно” и требовал брать власть тотчас, немедленно.

Сведения об этих спорах, несмотря ни на какую конспирацию, тут же попадали на страницы газет — от черносотенных до анархистских. Дебаты внутри большевистского руководства гремели на всю столицу. После того как 7 октября большевики торжественно ушли с первого же заседания Предпарламента, о том, что они готовят восстание, говорили в каждой очереди, в каждом трамвайном вагоне и на каждом уличном митинге. 10 октября ЦК принял решение о восстании — и через день левоэсеровская газета “Знамя труда” уже разъясняла читателям, почему немедленное восстание — это плохо. 15 октября газета Горького “Новая жизнь” посвятила большую статью рассуждениям на тему — поддерживают или не поддерживают массы призывы большевиков взять власть силой.

Тем не менее ЦК, ещё совсем недавно саботировавший призывы Ленина, на следующий день всего при двух голосах против проголосовал за восстание.

Вся подготовка к вооружённому восстанию в Петрограде шла без Ленина. Он скрывался, по-прежнему опасаясь ареста. Но он был вождём большевиков, неостановимо шедших к власти. 15 сентября появилась статья знаменитого писателя Леонида Андреева:

“По лужам красной крови выступает завоеватель Ленин, гордый победитель, триумфатор — громче приветствуй его, русский народ! Ты почти как Бог, Ленин. Что тебе всё земное и человеческое? Жалкие людишки трепещут над своей жалкой жизнью, их слабое, непрочное сердце полно терзаний и страха, а ты неподвижен и прям, как гранитная скала. Как некий Бог, ты поднялся над их земным и ничтожным и презрительной ногою встал на их отечество”.

Но никто, и даровито-проницательный Леонид Андреев, звезда Серебряного века в том числе, ещё не сознавал, что большевики придут очень надолго, и потому задавался вопросом: “Или ты только предтеча? Кто же идёт за тобою?”