Трагический рейс

Чуть позднее мы сидим за стаканом пунша в каюте «Синга Бетины» и знакомимся со шкипером «Петреля», девятиметровой яхты, спущенной в тот день на воду. Малькольм Рид — механик парохода, принадлежащего «Блю фаннел лайнз», который курсирует между Австралией и Сингапуром. Два года он откладывал деньги из своей заработной платы, не ходил в отпуск. Так ему удалось построить этот маленький парусный кораблик. Он намеревается совершить одиночное нлавание до. берегов Англии, через Коломбо и Красное море. Это здорово! В последующие дни мы видим Малькольма за погрузкой огромного количества продовольствия. Оно заполнило и каюту, и кокпит, и шкафут. Похоже, что внутри все не умещается. Но это мне понятно, барахло набивается повсюду. Вечером он мечтательно сидит у румпеля, любуясь разноцветной световой рекламой, загорающейся над черными водами. Мы почти не обращаем на него внимания, так как по горло заняты своими хлопотами. Поверьте, мы тоже начинаем кое-что понимать в нелегком деле подготовки яхты к дальнему плаванию. Во второй половине дня сильный шквал обрушивается на бассейн. Проливной дождь, порывы шквального ветра. Зову Жозе: «Посмотри, что выделывает Малькольм! Его якорь как будто ползет, он готовится поднять паруса!» Так оно и есть: грот уже поднят, в свою очередь поднимается и фок. Нагнувшись над форштевнем, Малькольм поднимает якорь широкими перехватами, затем бросается назад, подбирает шкоты, кладет руль по ветру. «Петрель» только этого и ждал, чтобы пуститься вскачь, как чистокровная лошадь, получившая удар хлыстом. Он поворачивается бортом к срезу пристани, а новый галс приводит его совсем близко к «Синга Бетине». Малькольм что-то кричит нам, но его слова заглушает шум ветра и дождя. «Что он крикнул? — спрашивает Жозе, — мне показалось, «гуд бай». Я расхохотался: «Вот этим он действительно удивил бы меня. Должно быть, хочет совершить небольшой круг в бассейне, чтобы посмотреть, как ведет себя судно в плохую погоду. Лично мне в такой шквал это кажется чистым мазохизмом».

Но я был неправ, и больше мы не увидели Малькольма Рида. Через четыре дня после спуска на воду его яхты он отправился в плавание на 10 тысяч миль один, исчезнув из Каланга без барабанного боя и труб, так же скромно как и прибыл сюда. Не знаю, удалось ли ему совершить свое плавание, но в любом случае он заслуживает звания самого оперативного яхтсмена в мире.

Мы тоже готовы к отплытию. Но я решил еще отложить Великий скачок в Неизвестность, с которой, увы, я уж очень хорошо познакомился. Сначала мы отправимся в небольшое пробное плавание в Малакку: проникнем на 150 миль дальше в пролив, где можно рассчитывать на плохую погоду, и подвергнем испытанию наше судно. Мы еще не опробовали рулевое устройство. Паруса и такелаж изготовлены заново, мотор проверен; надо убедиться, что все оснащение будет вести себя достойно, ибо в Индонезии нельзя рассчитывать хотя бы на малейшую помощь в виде запасных частей или каких-либо материалов. Плавания до Малакки достаточно, чтобы проверить, что еще не ладится. Если у нас будут неприятности, то ничто не помешает заходить в маленькие порты малайзийского побережья, где всегда можно укрыться и отремонтироваться. Более того, почему бы на обратном пути не остановиться на несколько дней в Сингапуре, чтобы окончательно доделать то, что мы сочтем необходимым.

Откровенно говоря, мы уже вполне насытились Сингапуром. Я по-прежнему люблю этот город, но работать как рабы и сходить на землю лишь по самым неотложным делам — все это лишает очарования туристические прогулки. К тому же с момента прихода в Сингапур стояла собачья погода. Почти ежедневно на нас обрушивались самые сумасбродные шквалы. Мы наблюдали, как они надвигались с севера в виде черных завес, подметавших старый аэродром. Низкие тучи нависали почти над самой землей, как нахмуренные брови. Обычно все начиналось с полного штиля. Воздух превращался в мягкое, влажное, удушливое покрывало, которое почти заглушало шум движения на мосту Мердека. Потом вдруг начиналась заваруха: порывы шквального ветра силой в шесть-семь баллов и ниагары дождя, которые неслись параллельно земле с такой силой, что могли перевернуть нас вверх ногами. Несколько раз мы дрейфовали к берегу на якорях; на большом — со штоком и на четырехпалом (позднее он будет держать нас при всех обстоятельствах). Но дно бассейна очень рыхлое: тина такая жидкая, что, вонзаясь в нее, якорю не за что зацепиться. Такие шквалы всегда непродолжительны. Обычно они длятся не более часа, после чего ветер спадает, хотя довольно часто дождь не прекращается весь день. После ливня зловоние из всех сточных труб и мерзейших, до берегов переполненных каналов, которые дренируют Катонг и Каланг, усиливается. Вода в них сгущается в зловонный студень. Нет, мы нисколько не огорчены тем, что покидаем эти места.