Трагический рейс

Поднимаемся на моторе вверх по реке до первого городского моста. Низкая каменная арка мешает пройти выше по течению. На противоположном берегу — заросшая травой пристань, вымощенная длинными плитами, нависающие над водой балконы, украшенные вьющимися растениями, старинные фонари, ушедшие в землю и превратившиеся в причалы для судов. Вот то своеобразное окружение, в которое попала «Синга Бетина». Но мы преследуем не только эстетические цели. Под деревьями расположилась заправочная станция, а я уже достаточно попотел, таская канистры с горючим, чтобы не упустить возможности хотя бы раз наполнить баки без особых усилий. Мы легко сюда добрались, но боюсь, что спуск по реке не доставит большого удовольствия. Не уверен, достаточно ли широка река, чтобы сделать в ней даже пол-оборота! При таком сильном течении о маневрировании не может быть и речи. Нужно добиться успеха при первом же усилии. Это трудно! Жозе на корме уцепилась за концы, дважды пропущенные через кольцо на пристани. Я медленно отпускаю передний швартов, пытаясь при этом сохранить непринужденный вид, в то время как форштевень быстро входит в течение. Сотни зрителей собрались на обоих берегах в надежде увидеть, как лев пожирает своего укротителя, вернее, как львица карабкается на высокий берег! Отлив усиливает течение реки, и, на мой взгляд, все происходит несколько быстрее, чем хотелось бы. Если гафель воткнется в стену пакгауза, который перед нами, то... Нет, все обошлось, мы проходим по меньшей мере в пяти метрах от стенки! Жозе по-прежнему придерживает корму, точно отдавая слабину, чтобы наружный борт проходил вдоль платформы, слегка касаясь пристани. Еще несколько секунд... Если она отпустит слишком рано, мы пойдем прямо на другой берег, а если я промешкаю и не дам ей вовремя сигнал, мы ударимся о лихтеры, стоящие в три ряда на якорях позади нас. Гафель проходит, как коса, над палубой какой-то шаланды, а матрос-китаец бросается плашмя на дно в тот момент, когда гафель мог зацепить его за штаны и доставить на наше судно в качестве статуи, украшающей нос корабля. Решающий момент наступил! Пора! Я бросаюсь к штурвалу, даю газ, чтобы начал действовать руль. Здесь нет водоворотов, которые могут ввергнуть нас в новые неприятности. Мы вышли на фарватер и скользим вниз, как на воздушной подушке. Толпа зевак на берегу явно разочарована.

Покидаем Малакку, когда над ней разражается великолепнейшая гроза: лиловые тучи опускаются на гору Сен-Жан. Все вокруг погружается в какое-то медное свечение, как бы излучаемое домами и даже деревьями. Но, как я и думал, до моря гроза не дошла. Тем не менее в этот день на нас обрушилось больше шквалов, чем положено. Ливень сечет острова порывами, продолжающимися несколько минут, а шквалистый ветер убыстряет ход. Мы по-прежнему тверды в своем намерении не оставаться ночью в открытом море и с наступлением темноты достигаем подходов к Бату-Пахату; здесь становимся на якоре посреди джунглей.