Трагический рейс

Остроконечная вершина Ломбо-Батанг вздымается из молочного тумана на 3000 метров с левого борта. Туман окутывает низменности, а волнистые линии гребней уходят в бесконечность. Эта акварель, выдержанная в зеленых и дымчатых тонах, прекрасна. За сутки после выхода из Макасара мы прошли более 80 миль. Для каботажного плавания совсем недурно! Ветер крепчает, а море становится все более бурным. Но мы на хорошей скорости входим в пролив Салаяр. Ширина его всего четыре мили, и вдобавок он загроможден несколькими островами. Выбираем фарватер, который кажется нам самым глубоким к северу от маленького булыжника, каким предстает перед нами остров Паситанете. Ветер дует прямо в корму, и я испытываю неприятное ощущение от чрезмерной близости береговых уступов, о которые с ревом разбивается прибой. Но момент для умышленного выхода из ветра неподходящий, и я потею за штурвалом, стараясь сохранить курс и держаться подальше от уступов. Проходим буквально на волосок от них. Как только Паситанете оказывается позади, беру круче к ветру, и волны немедленно сглаживаются. Но море по-прежнему очень бурное и кипит течениями и водоворотами, увлекающими нас. Ветер не подает никаких признаков ослабления, и я решаю уменьшить парусность, что, разумеется, следовало сделать до того, как войти в пролив. Теперь мы начинаем сознавать, чего стоит наше новое рангоутное дерево! Мы приводим судно против ветра, что не так-то легко среди неистовствующих бурунов, и пытаемся закрепить гик. С помощью топенантов я поднимаю его как можно выше, но этого недостаточно. Приходится поднять его повыше на свое плечо, чтобы положить на крышу задней каюты. Напрягаю все мускулы, дабы сдвинуть его с места, тогда как Жозе выбирает большой шкот с такой стремительностью, что ломает кость в левом запястье. В анналах яхтсменов-любителей это редкое происшествие. Я в свою очередь повредил правую ключицу, но у нас нет времени обращать внимание на такие мелочи, за что мы еще поплатимся полгодом мучений. Надо во что бы то ни стало водрузить проклятый гик на место, но нам это удается лишь после долгой борьбы. Спустить парус кажется нам уже детской игрой, хотя судно скачет, как дикая лошадь. Разбитые и опустошенные, мы пытаемся отдышаться, а «Синга Бетина» тем временем продолжает свой бег. Предстоит покрыть 90 миль по огромному заливу Бони. Это одно из тех обаятельных мест, какие я хотел бы исследовать на досуге. Но наше расписание гласит: «Амбон 10 января», и приходится оставаться глухим к зову сирен залива Бони. Земля — это сладкий пирог, но никогда не удается отведать его больше одной жалкой крошки.

При сильном попутном ветре я не рискую предоставить «Синга Бетине» возможность управлять рулем по собственному усмотрению, и мы на протяжении всей ночи поочередно несем вахту. Вечером начали ловить передачи новой радиостанции. До Макасара мы слушали последние известия из Пномпеня на французском языке и из Пекина на английском. Теперь мы больше не слышим своих прежних спутников: их заменили дикторы, говорящие на изысканном английском языке. Но они еще находятся на таком далеком расстоянии, что мы в состояний понять едва одно слово из пяти и не можем определить, откуда доносятся эти звуки. Мне кажется, что это «Голос Америки», вещающий из Манилы, и только через несколько дней, когда прием стал лучше, выяснялось, что передача ведется из Дарвина.

По-прежнему идем хорошим ходом и в полдень видим вершины Кобаэны на противоположном берегу залива. Новым искушением для меня предстают острова Кобаэна, Муна и Бутунг. Прикрывая юго-восточную оконечность Сулавеси, они разделены длинными, узкими и извилистыми проливами, которые выводят суда в море Банда. Карты и лоции дают такое своеобразное описание этих островов, что мне безумно хочется сунуть туда свой нос. Искушение так велико, что я колеблюсь вплоть до того момента, когда появляется мыс Кокуа на юге Кобаэны и мне уже нельзя откладывать решение. Трудно отказаться от посещения островов, но мы потеряли бы слишком много времени в этих проливах, с их мощными течениями, не обозначенными на картах препятствиями, слишком хорошим укрытием от ветров и невозможностью продолжать плавание ночью. Судя по всему, независимо от принятого решения нам чертовски не везло. В 4 часа пополудни мы попали в глубокий штиль и завязли в нем на всю ночь и на весь следующий день. Несколько миль прошли на моторе, но меня обуревает гнусная скаредность, когда дело касается драгоценного горючего... Нам трудно будет раздобыть его в Индонезии, и поэтому я поспешил выключить мотор, отдавшись западному течению, которое медленно несло нас.

Наступал последний день старого года. Привожу выписку из бортового журнала: «Все паруса подняты в 5 часов утра. Ветер западный (5 — 6 узлов), море спокойное. Положение судна — пять миль к югу от Телага-Кечила, в 200 милях от Макасара. Ветер остается слабым все утро, затем немного свежеет. Досадно так долго вилять рулем при попутном ветре.