Трагический рейс

А пока мы бродим по многолюдным улицам, пьем подозрительный кофе в мрачных кабачках, где бедняки угощаются стаканом тепловатой воды и при нашем появлении приветствуют нас обычным возгласом: «Келилинг дунья!» Пополняем наши запасы продовольствия, забегая в лавчонки. Джон подарил нам большой мешок риса, и, чтобы сохранить его сухим на борту, мы изготовляем тару из брезента. В мешке Джона по меньшей мере 30 килограммов. Этого вполне достаточно, чтобы добраться до Молуккских островов и даже до Филиппин. (Но нам не довелось достичь Филиппин, а этот избыток риса, пожалуй, помог нам выжить.) Закупка продовольствия превращается в Макасаре в предприятие, полное неожиданностей, и зависит от удачи. Почти повсюду можно найти изысканные продукты, но самых обычных везде не хватает. Пополнение запасов мы заканчиваем закупкой советского яблочного компота и китайского варенья, а также двух бутылок голландской можжевеловой настойки, самого лучшего, а главное — самого дешевого алкогольного напитка, который можно здесь найти. В государственном магазине покупаем сахар и муку в количестве, озадачившем местных жителей, а в ресторане — керосин. Заполняем баки горючим и водой, и, хотя, по нашим представлениям, эти два жидких тела резко отличаются друг от друга, в дальнейшем на практике оказалось, что они состоят в довольно близком родстве.

Бегая по городу, мы встретились с новым персонажем, при виде которого наши сердца растаяли от умиления. Привязанная целью к ручке какой-то двери, стояла самая очаровательная маленькая обезьянка из всех, каких мне доводилось видеть (а я насмотрелся на них достаточно), и кротко взирала своими скромными глазками на уличную суету. Совсем молодая обезьянка с бурой, как у медведя, шерстью и невинными голубыми глазами. Как только Жозе наклонилась, обезьянка прыгнула к ней в руки и повисла на шее. Жозе сразу же была покорена, и я тоже. «О Анри, я хочу ее!» Еще бы! Хозяин обезьянки тут же устремился к нам, почуяв выгодную сделку.

— Четыреста рупий!

— Сто! — отвечаю я. В конечном счете сходимся на двухстах. Мы тотчас окрестили обезьянку Телемахом и под этим именем вписали в судовую роль в качестве матроса без специальности. Я определил обезьянку как «карликового орангутанга», и в самом деле, она представляет собой миниатюрную копию больших приматов Сулавеси. Нрав у Телемаха самый веселый. Он единственный из известных мне обезьян способен по-настоящему смеяться во все горло, хлопая себя при этом по ляжкам. Телемах обладает удивительным даром смеяться, когда мы обмениваемся шутками, даже если это делается с серьезным выражением на лице. Можно подумать, что он понимает каждое слово, улавливает каждое намерение. Это почти смущает нас. Мы без ума от Телемаха, и неприятности с ним возникают только тогда, когда Жозе принимается стряпать. По какой-то загадочной причине это почтенное занятие приводит Телемаха в ярость. Достаточно ему увидеть Жозе перед плиткой, как он начинает истошно вопить. Приходится лишь удивляться тому, что такой дикий вопль может испускать столь крошечное существо!