Трагический рейс

Как обычно, кажется, что «неотложные» работы никогда не будут доведены до благополучного конца. Но Джон отремонтировал генератор мотора и доставил его на борт, хотя, как известно, механики потеряли представление о законах Ома. Тот же неоценимый Джон продемонстрировал нам еще один из своих выдающихся талантов. Это произошло на следующую ночь после чудодейственной инъекции пенициллина. Было ли то отравление жидкостью, введенной в мой организм, или рецидивом малярии, которую я ношу в себе, не знаю, но только в тот день я свалился на койку, дрожа от озноба под кучей одеял, и находился в полузабытье. Тем временем свирепый шквал обрушился на Макасар и, мгновенно набирая силу, превратился в шторм. Хотя бассейн для парусников хорошо укрыт, волнение проникло и в него. Это подняло страшную толчею в тесной акватории, и большие кечи начали наскакивать один на другой. Мы пришвартовались к какому-то обломку кораблекрушения, чудом державшемуся на плаву. Вскоре наш фальшборт начал расщепляться на длинные полосы, ударяясь об этот железный котел, который раскачивался как маятник с амплитудой более метра. Между тем наши противоударные устройства были, мягко говоря, недостаточными. Настала ночь, и дождь низвергался с небес с такой силой, как будто господь бог решил возобновить постановку «Всемирного потопа». Жозе, отчаявшись вывести меня из коматозного состояния, спрыгнула на пристань и побежала вдоль пустых пакгаузов к мастерской Джона. Значительно позднее до меня донеслись невнятные крики и загадочные шумы. Казалось, что за опущенным занавесом демонстрируется какой-то фильм ужасов, слышится звукозапись из Шарантонского дома для душевнобольных: под непрерывный басовой аккомпанемент барабанящего дождя и раскатистого грома раздавались завывания и удары, затем что-то тяжелое плюхнулось в воду и Жозе разразилась проклятиями. Я не знал, чудится ли мне все это в бреду или до меня действительно доходят реальные звуки. Череп мой, казалось, вот-вот разлетится на части, а весь этот гам представлялся звуками адского оркестра, приветствующего мое прибытие в преисподнюю. Только на следующее утро Жозе рассказала мне о том, что произошло в действительности. Она не застала Джона дома, и лишь после длительных и бестолковых объяснений (ведь Жозе не знает ни одного слова по-малайски) жена нашего друга поняла, в чем дело, и отправилась на розыски мужа, стуча из двери в дверь, из одного кабачка в другой. Наконец Джон был обнаружен в одной китайской таверне, причем в более возбужденном состоянии, чем обычно, и под сильным хмельком. Но, пьяный или трезвый, механик был не из числа тех, кто оставляет товарища в беде. Джон вывел свой самый большой грузовик и втащил в него с помощью своего меньшого брата Бена самые огромные автопокрышки, какие нашлись у него под рукой. Затем, действуя в стиле налетчиков, он выжал до отказа акселератор и помчался по извилистым темным улицам сквозь сплошную водную завесу дождя, в то время как Бен и Жозе хватались за что попало, чтобы не разбиться. Когда они достигли причала, начались осложнения. Прикрепить шины весом до 50 килограммов к двум беснующимся корпусам — это не детская забава. Но Джон, которого прогулка не охладила, бросался во все стороны, не обращая внимания на Жозе, умолявшую его быть осторожнее. Он не желает слушать ее увещаний и твердит по-английски: «Не волнуйтесь, я около вас». Неожиданное виляние судна сбрасывает его за борт вместе с покрышкой диаметром полтора метра в качестве погребального венка.

Жозе в полной панике. Механик исчез в темноте, провалился между двумя корпусами, сталкивающимися по прихоти волн. Он, несомненно, будет раздавлен толчеей, как только вынырнет на поверхность. Жозе орет, чтобы Джон отплыл в сторону и быстрее направился к пристани, но с упорством пьяного он стремится вновь втиснуться между судами, крича по-английски: «Не беспокойтесь, миссис Анри, я здесь с моим братом Беном, и мы все установим как надо ради вас». Это продолжается до тех пор, пока Жозе вместе с братом Беном хватают его за загривок и, как это ни покажется невероятным людям, разбирающимся в направлениях сил, втаскивают на палубу. Даже спустя 12 часов Жозе, рассказывая об этом, чуть не плачет от пережитого страха и нервного потрясения.