Трагический рейс

Жозе идет впереди меня — единственное живое существо в этом мире бредовой, бесчувственной красоты. Ее тонкая голая фигурка как бы танцует, голубея в лунном свете. Каждый шаг отпечатывается на песке, как тонкая резная камея. Мы возвращается к огромной груде вещей, перетащенных с плота. Она в 100 метрах от лесной прогалины. Все это предстоит нам перенести. Впереди долгая и утомительная работа, ведь некоторые вещи весят немало, к примеру матрацы, большой фор-стенги-стаксель, инструменты, два бочонка воды. Узкая полоса песка, окаймляющая мангровые заросли, напоминает филиал парижской толкучки: банки с рисом, мешки с одеждой, ящики с сигналами бедствия, снасти, одеяла, погребец... Нога причиняет мне жестокие мучения, но я смеюсь, поддразнивая Жозе: «Бесстыдница! А если кто-нибудь придет?! Нечего сказать, хороший вид у бабушки!» С притворным негодованием она отвечает: «А ты-то хорош, посмотри на себя! Уж не думаешь ли ты, что одет для приема гостей?» Поскольку на мне все же пояс, на котором висит нож, утверждаю, что мой туалет более скромен!

До того как море снова покроет место, где мы высадились, надо перенести все на прогалину. Уже поздно ночью плывем к «Синга Бетине», которая теперь опять на плаву. Слегка касаясь дна, она ждет, когда волны ее освободят. Надо разгрузить бедор полностью. Закрепляем четырехпалый якорь на брашпиле и подтягиваем судно к берегу. При полной воде сизигийного прилива швартуемся в верхней части пляжа против леса. Возвращаясь на судно (это будет наш последний ночлег на его борту), обнаруживаем первые неприятные свойства нашего «райского» острова: тысячи крошечных, почти невидимых мошек жалят нас так, точно на кожу падают капли едкой кислоты. По сравнению с ними москиты, которых здесь также предостаточно, кажутся очаровательными созданиями. Мы познакомились с песчаной мошкой и не смыкаем глаз почти всю ночь.

Первые дни проводим в каком-то странном состоянии: веселые шутки сменяются беспредельной усталостью. Начнем с того, что мы никак не могли осознать своего полного одиночества. Необитаемый остров в 1967 году? Какая нелепость! Мы твердо убеждены, что с минуты на минуту, сегодня вечером или, на худой конец, завтра утром появится охотник, белый поселенец или местный рыбак и окликнет нас. Не может быть, чтобы никто не видел «Синга Бетины», когда она шла вдоль берега. Если мы не заметили никаких строений, значит, они скрыты за деревьями!

И кроме того, мы знали, мы чувствовали, что цивилизованный мир, где простые, подобные нам люди прогуливаются по улицам, ходят на работу, возвращаются по вечерам домой, совсем близко.

В то первое утро на суше мы поднялись поздно после мучительной бессонной ночи. Пока Жозе жарит оладьи на завтрак, я включаю маленький транзистор: чистые и такие близкие звуки двух концертов Тельмана, передаваемые из Дарвина, поплыли над поляной. Ощущение такое, будто мы сидим дома и слушаем музыкальную передачу парижской радиостанции.

Продолжаем разгрузку. Погода снова портится, и при высокой воде прилива волны разбиваются о корпус нашего судна, подбрасывая до самых мачт огромные клочья пены с какой-то нелепой и неистовой силой. Боюсь, что «Синга Бетина» долго не выдержит. Но все необходимые припасы уже вынесены. Что же касается остального... Честное слово, у меня все еще адски болит нога; не будь этой неприятности, мне удалось бы спасти значительно больше из тех вещей, которые хотелось бы сохранить, — книги, пластинки, электрофон, трубки и надежный горшок с табаком, подушки, оловянные чарки... Уж если нам придется провести некоторое время на острове, так сделаем это в комфортабельных условиях.

Что касается комфорта, то он, безусловно, не чрезмерен. Дождь льет почти беспрерывно, а сооруженное мною убежище, увы, не в состоянии защитить нас. Старые паруса и брезенты пропускают воду, и среди ночи мы барахтаемся на своих насквозь промокших матрацах, стараясь увернуться от самых сильных струй и борясь с проклятой мошкарой. Впрочем, даже дождь имеет свою положительную сторону: натянув фор-стенги-стаксель между деревьями, я уже собрал около 200 литров пресной воды, наполнив большой бак, два бочонка и канистру, которые перетащил с судна. Немедленная смерть от жажды нам не угрожает!