Трагикомические новеллы

Шесть или семь лет провел он в Неаполе; вице-король очень полюбил его и платил ему большое жалование; он получал также много денег из Испании, и в конце концов в Неаполе не было никого, кто бы блистал больше его, а это окружало его в Италии тем большим уважением, что большинство испанцев ездит туда по делам, тогда как французы тратят там деньги. Он совершил путешествие в Сицилию, останавливался в самых лучших городах, а по возвращении в Италию оставался два или три года в Риме, провел столько же времени в Венеции и посетил все города, которые, по его мнению, того заслуживали. Наконец, проведя четырнадцать или пятнадцать лет вне Испании, всегда влюбленный — или, если вам угодно, распутный, — все еще любитель приключений, все время утверждаясь в своем мнении, будто нельзя состоять в надежном браке с умной женщиной, он охвачен был страстным желанием положить конец всем своим скитаниям, вновь повидать Гренаду и всех друзей, которых там оставил. Особенно содействовало его отъезду из Италии отсутствие средств по вине посылавших ему деньги, или, по меньшей мере, денег у него оставалось так мало, что их едва хватило добраться до Барселоны. Там он продал свои немногочисленные пожитки, купил на эти деньги мула, оставил себе для путешествия одно лишь свое лучшее платье и направился к любимой своей родине, не имея даже слуги: вывезенный им из Испании слуга умер, вероятно, от неаполитанской болезни, а маленьких средств дона Педро не хватало, чтобы оплачивать другого.

Он выехал из Барселоны на рассвете, желая обезопасить себя от жары и от мух, свойственных августу месяцу, и в девять часов утра оказался в четырех или пяти милях от Барселоны. Он проехал через большое селение, где один каталонский герцог проводил часть лета в превосходнейшем замке, выходившем на дорогу. Этот герцог был очень стар и женат на весьма веселой молодой особе не больше двадцати лет отроду. В тот день герцог поехал на охоту, откуда должен был вернуться лишь на следующий день. Юная герцогиня увидела со своего балкона, выходившего на большую дорогу, как наш гренадец проезжает мимо. Его привлекательная внешность внушила ей желание посмотреть на него с более близкого расстояния, помимо того она была любопытна от природы и неохотно пропускала через свой город чужестранцев, не вызвав их к себе. Хотя наш гренадец и имел сильное желание пообедать где-нибудь подальше, он не мог отказаться последовать за пажом, явившимся от имени герцогини с просьбой посетить ее. Она была прекрасна, как ангел; гренадец отнюдь не ненавидел женщин подобной наружности, хотя бы они и не были герцогинями. Он имел превосходную внешность; герцогиня с удовольствием смотрела на мужчин в этом роде, стараясь хоть немного вознаградить себя за время, так плохо проводимое ею в обществе мужа; к великому ее несчастью, тот находил ее очень красивой и наслаждался ее веселым нравом, причем, хотя лишь редко покидал ее, считал, что все еще недостаточно ее видит.

Дон Педро, наделенный очень хорошим умом и такой же способностью судить о вещах, очень развлек герцогиню рассказом о своих путешествиях, и сразу же ему показалось, что она очень склонна к развлечениям. Она в особенности осведомилась о законах неаполитанской любезности, захотела узнать, большой ли свободой пользуются там женщины и так же ли учтивы любезники в Италии, как любезники испанцы. Под конец дон Педро был убежден, что если она не бросается очертя голову в любовные приключения, то причина тому отнюдь не в недостатке доброй воли.

Она пригласила его отобедать вместе с нею к великому удовольствию и его и ее самой. Гренадец собирался откланяться после обеда; она не позволила этого и сказала, что хочет видеть его своим гостем, поскольку господин герцог в этот день не вернется. Она любезно добавила, что лица с такими заслугами весьма редки в Каталонии, и поэтому надлежит расставаться с ними возможно позднее, коль скоро имеешь счастье наслаждаться их обществом. Она пригласила его в очень прохладную комнату, украшенную картинами, фарфором, редкостями, где был пышный помост, великолепные плитки пола, стекла и диван, покрытый атласными подушками. Там гренадец рассказал ей о своих приключениях в Гренаде, Севилье, а также в Италии, оставшихся мне неизвестными. Герцогиня слушала эти рассказы с огромной жадностью, и он даже сказал ей, что решился, наконец, жениться, если бы нашел женщину настолько глупую, чтобы ему не приходилось бояться всех дурных шуток, которые остроумные женщины способны сыграть со своими мужьями.

— У меня есть средства, — продолжал он, — превышающие средний уровень; и хотя бы будущая моя жена не имела их вовсе, лишь бы она была хорошо воспитана и не безобразна, я не стал бы колебаться жениться на ней; впрочем, правду говоря, я предпочел бы безобразную и очень глупую красавице, но не глупой.

— Вы находитесь в великом заблуждении, — возразила герцогиня. — Но что вы понимаете под хорошим воспитанием? — прибавила она.

— Я имею в виду порядочную женщину, — отвечал гренадец.