Трагикомические новеллы

Слуги самого Руджеро и слуги Камиллы первые выбежали на улицу с факелами и весьма удивились, увидев, что их господин сражается с королем. Едва злосчастный Руджеро увидел свет, явивший его грозным взглядам государя, как оказался не в силах их вынести. Ожесточение и мужество оставили его, и оружие вывалилось у него из рук. Король, с удовольствием увидевший, что Руджеро ранен, тогда как ему самому понадобилась вся его доблесть, чтобы не быть раненным, сам схватил Руджеро и отдал его под охрану начальника своей стражи, которому было приказано находиться всю ночь поблизости от дома Камиллы и который кстати подоспел в сопровождении своих солдат.

Просперо тем временем гнался за незнакомцем, но тот, убегая от него со всех ног, наткнулся, к своему несчастью, на стрелков ночного дозора, которые в ту ночь, согласно их обыкновению, обходили город, дабы поддерживать в нем порядок. Незнакомец показался им столь испуганным и давал такие сбивчивые ответы, что они все равно задержали бы его, как они и сделали, даже если бы Просперо, преследовавший его со шпагой в руке и назвавший себя стрелкам, не приказал им от имени короля стеречь незнакомца и отвечать за его сохранность.

Он вернулся к королю, и если он удивился сначала множеству факелов, освещавших улицу, и тому, что король, оставленный им в одиночестве, окружен такой большой свитой, то гораздо больше удивился он, узнав, что произошло между королем и Руджеро, и увидев фаворита, которому до того поклонялся весь двор, осыпаемого проклятиями и во власти стражи, готовой отвести его в тюрьму.

В ту ночь король не виделся с Ириной, желая избежать встречи с Камиллой, к которой он послал Просперо, и велел передать ей поклон и уверить, что он отличает ее от брата, чье злодеяние не уменьшит того уважения, какое он к ней питает. Ирина написала ему, прося о милости к Руджеро; желая оказать услугу своей приятельнице, она сделала то, чего не смогли достигнуть настойчивые просьбы влюбленного в нее короля. На следующий же день Руджеро был подвергнут допросу и признан виновным в оскорблении величества, так как поддерживал сношения с герцогом Анжуйским, имевшим еще много приверженцев в королевстве Неаполитанском. Те уведомили герцога о безграничном честолюбии Руджеро, и он предложил ему в жены принцессу из своего рода, а с нею такие выгоды, каких Руджеро не мог ожидать от милости своего короля и повелителя; неблагодарный фаворит, нарушивший свою верность и честь, должен был открыть доступ французам в Гаету и Кастеллямаре, где он был губернатором. Те же судьи, что уличили его в измене своему королю, обнаружила также предательство, совершенное им по отношению к принцессе Тарентской; и едва князь Салернский, чуждавшийся ее, пока она была в опале, и ухаживавший за вошедшей в милость Камиллой, увидел, что король раскаивается в своем дурном обращении с принцессой, по собственному побуждению намерен вернуть ей все почести и владения, несправедливо у нее отнятые, и даже предназначает ей еще другие, — как этот великодушный сеньор, столь усердно просивший короля посватать ему Камиллу, стал умолять своего повелителя уволить его от этого брака и позволить ему снова домогаться руки Матильды, а покамест попросил короля, хотевшего послать людей на ее поиски, предоставить ему эту заботу и поручить ему отправиться за нею туда, где она, как разузнают, будет находиться, дабы доставить ее обратно ко двору. Король был до такой степени полон мыслями о прекрасной Ирине, что не мог не думать о ее брате Ипполито, и огорчался, что о нем нет никаких вестей. Он разослал по всей Италии гонцов, которым было приказано искать Ипполито, разыскивая Матильду, а найдя его, предложить ему вернуться в Неаполь. Король надеялся показать этим Ирине, какое он принимает горячее участие в ее делах и как он живо чувствует печаль, которую она испытывает, не зная, что сталось с братом, столь ею любимым.

Этот влюбленный кавалер долгое время весьма ревностно и тщательно разыскивал свою изгнанную принцессу и не мог найти ее. Он стал скитаться наудачу повсюду, куда направлялась его лошадь, и останавливался где-нибудь только в том случае, когда его конь и конь его слуги, не принимавшего столь близко к сердцу поиски принцессы Тарентской, нуждались в отдыхе. Что до него, то он отдыхал не более, чем осужденный на ночные муки: целые дни он сидел на лошади и вздыхал, а все ночи напролет жаловался деревьям и скалам на холодность Матильды и на разлуку с нею и укорял неповинные звезды, чье сияние нередко имел случай наблюдать, ибо по большей части располагался на ночлег среди поля и под открытым небом.