Трамвай

– Меня зовут Роберт, – мужчина первый нарушил тишину. – Роберт Игоревич. Хотя думаю, что это вторично. Главное это то, что вы открылись мне. Внезапно и горячо. В той безумной откровенности, которую я никогда не встречал у женщин. Так зачем же вспоминать о том, что было, когда все случилось здесь и сейчас. Я же вижу вас. Всю! – он смущенно улыбнулся и машинально облизнулся, сверкая глазами. – Равно как и вы меня. Неужели нужны еще какие-то слова? Для меня все предельно ясно, и я благодарен вам. Знаете, сегодня я уже был близок к отчаянию и, если бы не вы… – странный человек мягко, но настойчиво развернул ее и повел по направлению выхода со станции по-прежнему держа за плечо.

      Марина попробовала остановиться, но потом подчинилась и побрела за ним.

– Но видите ли, со мною был Виталик… – попробовала она возразить уже у самой лестницы. Как же быть с ним?

– Кто? О чем Вы? Вам нездоровится? Я просто иногда с трудом понимаю, что вы говорите.

Женщина вздохнула и уже спускаясь вниз спросила.

– Где мы находимся? Что это за место?

Роберт немного замялся и пожав плечами сказал:

– Собственно нигде. В городе. Мы называем эту остановку «Сухие овраги», а дальше просто дома и улицы. Ничего особенного словом.

– В городе?

– Конечно!

– А в каком городе?

Роберт замолчал и даже на мгновение приостановился.

– В самом обыкновенном. Родном и привычном… Прекратите разыгрывать меня… Вы такая шутница… Кстати, как вас зовут?

– Марина. – она хмыкнула и сморщила гримасу. – Может этим раньше надо было поинтересоваться?

– Зачем? – он равнодушно пожал плечами. – А, впрочем, простите. Какое же отчество?

– Сергеевна…

Мужчина промолчал.

Они спустились с лестницы. Он взял ее ладошку в свою и уверенно двинулся вперед. Перед остановкой был большой пустырь с сухой полынью в два человеческих роста, разлетающимся от промозглого ветра мусором и тропинкой, ведущей к виднеющимся вдали серым многоэтажкам.

Только сейчас Марина заметила, что туман рассеялся и все окружающее просматривается отчетливо так как это должно быть в нормальной ситуации. Однако, когда они уже почти миновали это непривлекательное место и выходили на улицу навстречу им попался какой-то человек. Вот его лица преподавательница разглядеть не смогла, равно как и других особенностей внешности. Точно также было и с другими прохожими, попадавшимися навстречу.

Марина перестала уже чему-либо удивляться и просто пялилась по сторонам.

Это действительно был город, но какой-то неправильный. Стопроцентно неправильный. Улица была почти пустой. Редкие прохожие бесшумными тенями двигались по тротуарам с двух сторон от мостовой, по которой не проехала ни одна машина. Мало того вдоль обочин также совсем не было припаркованных автомобилей, что было совсем уж необычно. Создавалось впечатление, что транспорта здесь попросту нет. Его не существует.

Дома были невысокие и одинаково серые и мрачные. Небо было такого же цвета и солнечные лучи не радовали своим светом. Было довольно холодно. Градусов пять с плюсом. Ветер гулял по переулкам и подворотням, создавая неприятные сквозняки. На первых этажах зданий традиционно размещались магазины, парикмахерские, аптеки и прочее, но все они были почему-то закрыты. Приглядевшись к вывеске «Гастрономия», украшавшей длинный фасад какой-то пятиэтажки Марине вообще показалось, что это бутафория. Так бывает, когда делают декорации для съемок какого-нибудь фильма. Все это было в высшей степени странно, но главное, что делало этот город неправильным – это полная тишина. Звуков не было. Даже ветер только ощущался, но не был различим его свист. Вообще обычных шумов свойственных любому населенному пункту, а особенно городу не было абсолютно.

Женщина осознала, что слышит только речь своего нового знакомца, ведущего ее неизвестно куда. Оказывается, Роберт все это время говорил что-то, рассказывая о каких-то перипетиях собственной биографии. Раньше она не обращала внимания, а теперь прислушалась.

– Она совершенно не понимала меня! – вещал он, опустив взгляд себе под ноги. Ему кажется было безразлично слушают его или нет. Это была какая-то исповедь, обращенная скорее внутрь себя. Но к своей спутнице он все-таки обращался. – Понимаете меня, Марина? – и не дождавшись ответа продолжал. – Это была жизнь, абсолютно лишенная перспектив из-за ее неспособности понять мои чувства, мечты и чаяния. Я желал уехать. Также, как и все, но она считала, что недостаточно. Что я ничтожество и не могу обеспечить нам с ней посадку на трамвай. Как будто кто-то может! Хм! Поразительная бестактность и неуважение к моей личности! Мне важнее было сохранить тот микроклимат, что был между нами и тот минимальный быт который мы сумели наладить. Но нет! Ей нужно было другое. Примитивные и максимально меркантильные желания двигали ею. Этой дамочке непременно необходимо было достичь максимальных высот! Уехать от станции «Сухие овраги»! Представляете? Какая блажь! Как хочется женщинам иногда прыгнуть выше головы и оказаться за пределами тех рамок, которые поставило бытие… Эх!