Трамвайность

– Бери, бери. Точно. Топор оставь себе, если дойдет до рукопашки – пригодится.

Веник сглотнул, представив, как он дерется в ближнем бою топором. После пережитого для него лучше всего сохранять социальную дистанцию.

Уходя с винтовкой из магазина, Веник поднял кулак вверх:

– На борьбу!

Мальчуган откликнулся:

– За Эймса! Помни себя! И… эй, классная юбочка, боец!

Веник вспомнил, что из-под свитера виднеются обрывки тоги Кабу, и почему-то покраснел. Хотя стыдиться здесь было нечего – он потерпевшая сторона.

На пути к трамваю Веника обогнал вспотевший парень с черным от сажи лицом. В руках он держал несколько плакатов.

– Ты за кого?

– За Цирулю! – уверенно заявил Веник.

– Наш, значит. Держи, боец. Повесишь дома на окне, чтобы люди знали, как нас много. – Парень вручил Венику агитматериал и убежал вперед.

«Рутиль Гинц выбрал бы Эймса! Почему? Потому что Эймс выбрал людей, справедливость и Память!» – прочел Веник под изображением мужчины в шляпе-цилиндре.

Вернувшись в трамвай, Веник отбросил плакат в сторону и гордо продемонстрировал добытое оружие.

– Бесплатно дали, представляете! Я уж и не надеялся.

– Патроны к ней выдали? – подняв бровь, поинтересовался Лори.

– Нет. Может, внутри она уже заряжена? – с надеждой сказал Веник, понимая, что совершил глупейшую промашку.

– А ты приставь к своей тупой башке, Венчик, и на спусковой крючок нажми. Проверь, – раздраженно высказался Патефон. Судя по его тону и словам, транквилизатор, скорее всего, уже выветрился.

– В заряднике ударницы помещается только один патрон, – неожиданно вспомнила Кица. – Разрешите, я посмотрю?

– Вон, даже толстуха вспомнила! – добавил Патефон.

Веник осторожно, под присмотром страхующего Лори, передал винтовку Кице. Та быстро проверила оружие и достала, к всеобщему удивлению, один красный патрон с насечками.

«А ведь я мог и застрелиться ненароком, пока ее нес. Или подстрелить кого», – подумал Веник.

– Огогошеньки-огого, целый один выстрел! Браво, Венюш, браво. То-то мы навоюем.

Веник собрался вернуться за патронами, но резко передумал, когда увидел бегущую по улице толпу. Искушать судьбу было опасно.

– Что ты опять застыл, идиот? Ноги в руки и давай в магазин! – заистерил Патефон. – Кто вообще тебя главным назначил? Ты же ничего не умеешь, слабак! Ты превратил меня в музыкальную коробку!

– Понравилось? Так покричи давай. Все ж спокойнее будет, когда ты вернешься в форму патефона. А вообще, хочешь быть главным? На, держи! Я не претендую. – Веник отцепил значок. – Командуй! Беги за патронами, договаривайся, добывай!

– Из-за тебя, растяпа, там уже целая орава набежала. Не успели. Эй, заика, поехали! – распорядился Патефон.

– К-к-кондуктор В-в-в…

– Ведро твой кондуктор, все ясно. – Патефон вернул значок.

– Поехали, Палиц, – сказал Веник. – Надо спешить.

По закону подлости на Пепелище трамвай должен был сломаться. Или какие-нибудь чудища преградили бы путь, и Венику пришлось бы надевать скафандр, брать винтовку и выходить наружу, чтобы сражаться на стыке жанров космической фантастики и вестерна с паропанком. Но ничего подобного. Обошлось без приключений. Самое страшное, что случилось на рельсах Пепелища, это ветер и тихий, вкрадчивый голос, напевающий слова:

Тени лгут, Тени врут.

Всех захватят, всех найдут.

– П-п-переход! – Заикание Палица сменило обстановку трамвая-бункера с аварийными лампами на вагон с решетками на окнах. Снаружи властвовала темнота.

Венику еще не доводилось видеть ночной Ольд.

– Почему ночь? – удивился Лори. – В Тицене был день, а с поправкой на разницу с Пепелищем, временное смещение не должно превышать четыре часа. Что-то изменилось…

Трамвай открыл двери. Пахло степным разнотравьем.

– Нам нужно отправиться в Лагерь, найти Придуса и попросить его о помощи, – повторил инструктаж Муромского Веник. – Так мне сказал Степан Ильич.

– Нет, – предостерег Лори. – Если в Ольде ночь, наружу выходить нельзя. Темнота – время икки.

– Что за хикки такие? – спросил Патефон. – Если те, о ком я думаю, волноваться не о чем.

– Каменные дети. Одного из них ты лично видел в Центре исследований Кабу. «Нельзя шуметь, нельзя бояться. Иначе можно в пасти оказаться».

– Ох… – только и вымолвил Патефон.

– Тихо! Слышите? – Лори весь обратился в слух.

Приглушенное шарканье по каменистой дорожке. Кто-то приближался к трамваю.

В свете дверного фонаря мелькнул желтый круг. Кица вскинула заряженную винтовку, и Веник запоздало подумал, что зря отдал бывшему кондуктору оружие – ее воинственность была еще в зачаточном состоянии.

– Я искала своего сыночка. Искала, искала. А нашла песика. Да, песик, мы же будем искать сыночка?

В трамвай заглянула женщина с раскрытым желтым зонтиком и белым пудельком на руках. Госпожа Руцита – Веник ее вспомнил. Более того, он вспомнил, где видел пуделя. На фотографии потерявшейся собаки в том, обычном, трамвае, в ныне далекой прежней жизни.

– Спокойно. Она неопасна. – Веник присел и погладил собаку по голове. – Привет, Самсон. Далеко же ты убежал.