Транквиландия или Горячий Тур по Колумбии

— Вот и хорошо! 24 часа на подготовку! — коротко бросил Ортега, — Всё, все свободны!

Я, Рауль и Леонсио вышли на крыльцо церкви, щурясь от яркого солнца.

— Ну что, гринго, выпьем за встречу? — предложил Леонсио, — У меня припасён испанский ром!

— Хорошая идея! — ответил я. — Пара стаканчиков не помешает делу, а скорее наоборот — сплачивает!

Мы присели в столовой, Леонсио достал из-под стола бутылку и три стакана:

— Вот самое лучшее лекарство для моей раны! — поведал он нам, разливая тёмную жидкость по стаканам.

— Быстро же ты поправился! — удивился я, пригубив ром.

— Работа обязывает, гринго! Слушай, а что там со штурмом паноптикума Рохаса? По слухам, это ты вытащил Эль Гатто из тюряги вместе с его бывшей бандой.

— Ну, доля правды в этом есть, — уклончиво ответил я.

Леонсио захохотал и хлопнул меня по плечу:

— А, я так и знал! Каталина не убила этого хитрого лиса?

— Я не позволил!

— А зачем он тебе сдался, гринго? — спросил Леонсио, — Думаешь, что Эль Гатто проведёт тебя к давно потерянным сокровищам инков? По его милости несколько человек дона исчезло в джунглях с концами.

— Были к нему свои вопросы, — отозвался я вновь скрытно, — Ортега, кстати, не слишком злился?

— Не особенно. Единственное, что он сказал: «Увидите Эль Гатто здесь — прикончите ублюдка!»

— Понятно! — я вернулся к своему стакану.

Некоторое время мы пили молча, но потом Леонсио это молчание нарушил:

— Кстати, а что там с вашей долей в бизнесе? Ортега действительно обещал вам….

— Именно, — подтвердил я, — Пять процентов от поставок продукта за территорию Колумбии.

Леонсио нахмурил лоб:

— Слишком много дон Мануэль ставит на кон. Либо стареет, либо сходит с ума!

Я с интересом посмотрел на Леонсио. Похоже, верный человек дона Мануэля постепенно перестаёт быть верным.

— Не думаешь ли ты, что ему пора на пенсию, Леонсио?

— Да как знать, — хитро подмигнул Леонсио, — Время покажет! Мы поговорим об этом после зачистки базы, хорошо?

— Так и быть, — пожал я плечами.

Выпив бутылку, мы направились к вертолётам. Видимо. Ортега уже дал команду своим лучшим людям. В стороне от небольшой плантации коки стояли два «Ми-24». Американцы называли эти советские вертолёты «Хайндами». А перед вертолётами в небрежном строю уже стояли лучшие люди Ортеги — как и сказал дон, двенадцать человек. Среди них я заметил Эль Дьябло, с которым я и Рауль познакомились на плантации. Он стоял в середине строя, опираясь на ствол ручного пулемёта М-60.

— Как дела, гринго? — подмигнул он мне.

В ответ я показал ему большой палец. Эль Гатто кивнул, и мы с Раулем заняли места в конце строя. Леонсио вышел так, чтобы его видели все, прихлопнул своей дланью москита, который сел на его смуглую шею и начал вещать:

— Итак, девочки, дон Мануэль нас выбрал для очень серьёзного дела! Нам нужно слетать на ту сторону реки и разгромить базу местных партизан! Для этого дон и отобрал вас, как самых крепких ребят из картеля.

— Не слишком ли опасно, Леонсио? — отозвался стоящий рядом со мной коротышка, за спиной которого висела СВД, чуть ли не длиннее его самого, — Герильясы — это не легавые и даже не бугры с военной базы. Нашпигуют тяжёлыми пулями из «Калашей» — и здравствуй, дева Мария!

Некоторые из строя одобрительно поддакивали. Леонсио нахмурился и оборвал коротышку, который уже хотел сказать ещё что-то:

— Это приказ дона, малыш Рико! У нас есть преимущество перед ними — они не знают о нападении. Я не буду вас уговаривать, гринго, не буду просить лететь со мной и настоящими мужиками, кто пойдёт на штурм! Можете оставаться здесь и дальше засыпать нос коксом, но только в погребной яме на краю плантации! Кто не полетит — идёт в расход! Всем ясно?

— Да, да, Леонсио, — поспешно кивнули почти все в строю, а Рико, недовольный, опустил голову.

— Тем более ты, Рико, у нас неприметный, снайпер, к тому же! — продолжал Рико, — Тебе, как и Хектору (он кивнул на высокого парня, стоящего третьим в ряду с такой же, как у Рико, СВД за плечами) работать придётся в тылу.

— Расскажи нам о плане, Леонсио! — попросил Эль Дьябло, тоже понимая, что некоторые в ряду поставили успех операции под сомнение.