Трансформация мира. История XIX века

Впоследствии старые элементы расовой дискриминации объединились в полноценную систему. Политические и культурные ценности бурского фронтира сначала постепенно, а затем, после победы Национальной партии на выборах 1948 г., все более резко стали доминировать во всем государстве. В отличие от Аргентины, где власть гаучо-фронтира вскоре сошла на нет, здесь фронтирная периферия завоевала политическое ядро и наложила на него печать почти на весь ХХ век. Ничего подобного ранее не наблюдалось даже в США. В 1829 году, когда президентом стал Джексон, представитель фронтира впервые вытеснил городскую олигархию Восточного побережья с высшего государственного поста. С тех пор и вплоть до техасской нефтяной династии Джорджа Буша, отца и сына, "западные" взгляды неоднократно становились отличительной чертой американской политики. Но в XIX веке более серьезный вызов был брошен рабовладельческим Югом. Гражданская война стала для США тем же, чем бурская война была для Южной Африки, хотя и в более сжатые сроки. Отделение южных штатов США в 1860-61 гг. было эквивалентом Великого похода, а их плантаторская демократия до отделения имела большое сходство с республиканизмом бурских первопроходцев (который, однако, оправдывал себя не столько с точки зрения развитой расовой идеологии, сколько с помощью приглушенного, едва артикулированного чувства превосходства).

Поражение Юга в 1865 г. не позволило идеологии и практике господства белой расы охватить американское государство в целом. Тем не менее с конца 1870-х годов чернокожие вновь лишились многих прав, которые были им предоставлены или, по крайней мере, обещаны во время и после Гражданской войны; отмена рабства отнюдь не превратила их в равноправных граждан. В ходе больших компромиссов, последовавших за Гражданской войной 1865 г. и Бурской войной 1902 г., побежденные белые в значительной степени смогли сохранить свои собственные интересы и ценности - в каждом случае за счет черных. Очевидно, однако, что в США фронтир не восторжествовал так, как в Южной Африке: ценности и символы настоящего "Дикого Запада" проявились не на уровне политического устройства, а как составляющие коллективного сознания и "национального характера" Америки. В США оппозиция "Север - Юг" усложнила политическую географию. Оно стало эквивалентом мятежного фронтира в других частях света.

4 Евразия

В начале этой главы граница была определена как особый вид контактной ситуации, когда два коллектива различного происхождения и культурной ориентации сталкиваются друг с другом в процессах обмена, сочетающих конфликт и сотрудничество в разных пропорциях. Старое предположение Тернера о том, что эти коллективы представляют собой общества, находящиеся на "разных стадиях развития", оказалось в целом несостоятельным. Например, скотоводы-буры во время Великого похода ни в коей мере не находились на другой стадии социальной эволюции, чем их соседи банту. Не было также совершенно очевидно, если воспользоваться еще одной темой Тернера, кто был "варварами", а кто "цивилизованными". В Северной Америке лишь довольно поздно, с появлением индейской охоты на бизонов, возникло резкое противопоставление различных форм хозяйствования: с одной стороны, оседлые пионеры, дополняющие земледелие огороженным скотоводством, с другой - скотоводы-кочевники, обладающие дополнительной мобильностью конных охотников. В Африке с ее многочисленными градациями кочевничества такие четкие контрасты встречались редко. Но, как давно заметил Оуэн Латтимор, они были характерны для всей Северной Азии.

В начале XIX века подвижный образ жизни, основанный на разведении и эксплуатации стад животных, простирался от южной границы Скандинавско-Сибирско-Маньчжурского лесного пояса до Гималаев, высокогорий Ирана и Анатолии, Аравийского полуострова и на восток от Волги почти до ворот Пекина - территория, гораздо большая, чем "Центральная Азия", которую можно найти на современных картах. Оседлое земледелие было сосредоточено на окраинах Евразийского континента, от Северного Китая до Пенджаба, и в Европе к западу от Волги, которая завершала мир лугов и степей. Такое идеально-типичное противопоставление статичного и мобильного не должно, конечно, заставлять нас забывать, что в XIX веке бродячие группы населения существовали также в Европе и Южной Азии.

 

Кочевничество на степной границе