Трансформация мира. История XIX века

В 1830 г. введение так называемой "системы культуры" - системы колониальной эксплуатации, основанной на принуждении, - вскоре свело на нет все прежние традиции голландской деятельности на Яве, поскольку внезапно возросла потребность в древесине и земле - для сельского хозяйства, особенно для новых кофейных плантаций, а также для строительства дорог и (после 1860 г.) железной дороги. Эта фаза нерегулируемой, хищнической обработки земли преимущественно частными компаниями продолжалась до 1870 года. В период с 1840 по 1870 г. Ява потеряла примерно треть тикового леса, причем о его восстановлении не было и речи. Затем начался очередной этап природоохранных реформ, включавший в себя воссоздание департамента лесного хозяйства, запрет на частную эксплуатацию и восстановление лесов с помощью питомников. К 1897 г. тиковое хозяйство окончательно перешло под контроль государства; перспективное планирование позволило покрыть потребности в древесине без ущерба для прежнего периода.

Пример Явы показывает, что колониализм - во многих отношениях «переломный момент в экологической истории» - мог оказывать различное воздействие на лес на границе освоения ресурсов, начиная от экстремальной сверхэксплуатации с целью получения краткосрочной прибыли и заканчивая рациональным планированием в интересах долгосрочного сохранения природы. Было бы слишком огульным суждением обвинять во всех разрушениях индонезийских лесных заповедников колониальное государство. Как и в Индии или странах Карибского бассейна, оно также привнесло новые взгляды и новые методы сохранения лесов.

Последствия колониального господства в Индии были столь же неоднозначны. Англичане в больших масштабах добывали древесину (в первую очередь самые дорогие сорта) в гималайских лесах; их наиболее насущные потребности были связаны с судостроением, когда Ост-Индская компания и Королевский флот во время наполеоновских войн стали передавать индийским верфям крупные заказы. После эпохи парусников вырубка лесов в Индии получила новый импульс в 1850-х годах в связи со строительством железных дорог (которые здесь, как и везде, прокладывали широкие коридоры через всю страну), ростом населения и прогрессирующей коммерциализацией сельского хозяйства. Однако колониальные власти, поддерживая и проводя "модернизацию", одновременно способствовали лесовосстановлению и перенимали у индийских правителей (больше, чем у местных фермеров) традиции охраны природы. Там, где колониальные представители проявляли некоторое уважение к требованиям местного населения, как это иногда делали британцы в Индии, им приходилось сталкиваться с множеством старых прав на пользование лесом и вести длительные переговоры в поисках компромисса. Защитные меры легче всего было проводить в жизнь там, где чиновники, действующие в конкурентной бюрократической среде, знали, как сделать их выгодными с финансовой точки зрения в долгосрочной перспективе. Однако возможной обратной стороной консерватизма - не только в колониальных условиях - было то, что сообщества, традиционно живущие в лесу и за его пределами, могли стать объектом государственного вмешательства: «тихие крепостные лесного департамента». По аналогии с лесными ордонансами и законами о дичи в Европе раннего Нового времени природоохранные меры правительства, заботящегося об окружающей среде, устанавливали новые границы между законностью и незаконностью. Они вновь и вновь вызывали сопротивление со стороны крестьянских общин.

Индия с необычайной наглядностью иллюстрирует один из парадоксов колониального государства. Во второй четверти XIX века англичане с помощью немецких экспертов создали здесь департамент лесного хозяйства и свод правовых норм, которые в течение десятилетий не имели аналогов в других странах. Лесной департамент разработал и внедрил рациональную систему ухода, которая позволила наконец взять под контроль хаотичное уничтожение индийских лесов. Эта модель была скопирована во всем мире, не в последнюю очередь в Англии и Шотландии, отчасти потому, что она оказалась эффективной и выгодной с точки зрения бизнеса. Однако в то же время многим индийцам она казалась особенно уродливым лицом колониального государства, безжалостным чужеродным вторжением в жизнь миллионов людей, которые, то ли для сохранения, то ли для вырубки леса, были вынуждены так или иначе иметь с ним дело.