Трансформация мира. История XIX века

Миссия в Нигере, как и последующие поездки миссионера Дэвида Ливингстона в Африку, была основана на христианских, гуманитарных и патриотических побуждениях. Но они не играли особой роли в построении систем после ликвидации рабства, когда решение проблем носило исключительно локальный характер и практически не предполагало международных трансфертов. Кроме того, множественность путей развития делает сравнение здесь особенно трудным. Микроисторические исследования сосредоточены на жизненных судьбах, которые можно достоверно зафиксировать, на превращении плантаций в мозаику более или менее независимых мелких хозяйств или на процессах (едва заметных для участников), когда рабские узы переходили в отношения принуждения, носившие другие названия и имевшие другой статус в глазах закона. Сегодня используется общий термин «постэмансипационные общества» - которые отличаются друг от друга по количеству и доле бывших рабов в общей численности населения, типу и интенсивности расизма в обществе, возможностям трудоустройства и продвижения по службе, распространенности насилия, гендерному неравенству в жизни - словом, по "степеням свободы".

Плантационная экономика была разрушена не везде. На Гаити она исчезла вместе с экспортным производством. Аналогичное, хотя и менее драматичное развитие событий наблюдалось на Ямайке (которая оставалась британской колонией). В Тринидаде плантационное производство было восстановлено через несколько десятилетий, хотя рабочая сила теперь состояла в основном не из местных бывших рабов, а из наемных рабочих из Азии; то же самое произошло и на острове Маврикий в Индийском океане, также находившемся под властью Великобритании. Куба, покончившая с рабством через восемьдесят лет после Гаити, пошла по другому пути: изменения в технологии производства сахара и иммиграция белых из Испании сгладили этот переход, так что после освобождения производство снизилось лишь незначительно и уже через несколько лет вновь превысило прежний уровень. Эти изменения происходили в аграрных рамках. На данный момент даже в южных штатах США после эмансипации не произошло масштабной индустриализации.

Результаты интерпретировались пострадавшими группами в каждом конкретном случае. Интересы бывших рабов отличались от интересов бывших рабовладельцев, колониальные правительства и аболиционисты возлагали на них свои надежды. Эмансипация рабов - один из самых амбициозных проектов реформ XIX века - была сопряжена с необычайно сильным и повсеместным разочарованием. Иногда это было лицемерно: те же колониальные режимы, которые жаловались на трудности искоренения рабства в Африке, не гнушались устанавливать новые формы рабства, будь то принудительный труд во всех его проявлениях (корве был запрещен во Французской империи только в 1946 г.), фискальные поборы или прямое вмешательство в сельское хозяйство. Однако лишь в редких случаях они выкристаллизовывались в устойчивые структуры жесткого порабощения. Под давлением волнений за рубежом и критики внутри страны европейские колониальные системы были способны к существенной самокоррекции. Поэтому после Первой мировой войны сверхпринудительные трудовые режимы и эксцессы насилия встречались гораздо реже, чем до нее. Было бы неправильно недооценивать глубокий моральный и политический перелом, который представляла собой отмена узаконенного рабства, где бы она ни произошла. К 1910 году, за небольшими исключениями, искоренение рабства было достигнуто во всей Африке к югу от Сахары.

Постэмансипационное общество на американском Юге

Ни в одной другой стране отмена рабства не расширила возможности для действий так резко, как в США. Во время Гражданской войны сотни тысяч афроамериканцев взяли свою судьбу в свои руки, сражаясь на стороне Союза или оказывая ему иную помощь в качестве свободных негров с Севера или беглых рабов с Юга, завладевая землей на Юге, оставшейся без хозяина. К моменту принятия Прокламации об эмансипации уже назревало великое восстание чернокожих американцев. Переходя к свободе, бывшие рабы давали себе новые имена, переезжали в новые дома, вновь собирали свои разрозненные семьи и искали пути экономической независимости. Те, кому хозяин раньше отказывал в свободе слова, теперь могли открыто заявлять о себе на публике; на поверхность выходили общественные институты чернокожих, работавшие до этого в подполье, - от церквей и школ до похоронных обществ. Будучи рабами, чернокожие женщины и мужчины были собственностью своего хозяина и, следовательно, не являлись самостоятельными субъектами права. Теперь они могли выходить в свет, давать показания в суде, заключать взаимообязывающие контракты, заседать в суде присяжных, голосовать на выборах и выдвигать свои кандидатуры на должности.