Трансформация мира. История XIX века

В 1910 году Британская империя предоставила автономию белым поселенцам в Южной Африке. В процессе "национального" воссоединения, фактически ограниченного белыми, черное большинство было лишено прав, которыми оно пользовалось ранее или которые ему были обещаны. В США после окончания Реконструкции в 1877 году Север не смог помешать южным штатам лишить чернокожих прав и установить "цветной барьер". На Севере, при всей дискриминации, с которой оно сталкивалось в повседневной жизни, чернокожее население в принципе не переставало иметь доступ к избирательным урнам. Таким образом, узаконенная дискриминация оставалась местной или региональной особенностью, а не национальной нормой. Гуманизм, который в обеих странах двигал процесс, приведший к отмене рабства, - сначала в ЮАР под влиянием импульсов, привнесенных из Великобритании, - к началу ХХ века исчез из их политики. Борьба с господством белой расы затянулась на многие десятилетия. Цветная демократия, утвердившаяся в качестве политической программы в середине XIX века, потерпела поражение, которое с большим трудом удалось обратить вспять как в Южной Африке, так и на американском Юге.

В другом крупном случае массового рабства XIX века господство белой расы не было следствием его отмены. Существует несколько причин, по которым рабство в Бразилии сохранялось дольше, чем где-либо в Латинской Америке: не последнюю роль играет тот факт, что бразильцы не вели войну за независимость против колониальной власти, поэтому, в отличие от соседних стран в борьбе с испанцами, им не пришлось набирать чернокожих солдат. Были неоднократные случаи сопротивления чернокожих рабству, но ничто не могло сравниться с чернокожим африканцем, вооруженным с британского одобрения, который мог бы потребовать что-то взамен своих услуг. Таким образом, в Бразилии отсутствовал один из ключевых источников "современной" политизации. Но почему после 1888 г. там не сложился формальный расовый порядок? После отмены рабства, совпавшей с мирным переходом от монархии к республике, начались долгие споры о национальной и расовой идентичности страны и ее возможностях для модернизации. Так как в Бразилии манумиссия проходила легче, чем в США, и не так жестко пресекалась мисцегенация, не было столь жесткого соответствия между цветом кожи и социальным статусом, и люди в целом были менее склонны к резким дихотомиям. Таким образом, освобожденные рабы раньше других заняли свое место в концепциях модернизации, которыми занимались представители белой элиты.

Еще более важной была стратегия замещения рабов в динамично развивающихся секторах экономики новыми иммигрантами из Европы. Бывшие рабы оказались в экономически маргинальном положении, оказавшись на другом рынке труда, нежели новые иммигранты, поэтому жесткая конкуренция, которая в других странах мира обычно подпитывает расизм, оказалась фактором второстепенной важности. Расовая принадлежность также никогда не становилась спорным вопросом региональной политики в Бразилии; ни одна из особых областей не определяла себя с точки зрения расовой идентичности, которая предлагала отделение как решение их проблем, как это сделали южане в США. Более того, элита старалась проповедовать инклюзивный национализм и миф о том, что прежняя рабовладельческая система была исключительно гуманной. Это позволило выстроить национальную историю как континуум - от колониальных времен до монархии и республики.

Материальное положение чернокожих в Бразилии после эмансипации было ничуть не лучше, чем в Алабаме или ЮАР: государство просто не заботилось о них. Здесь не было аналога Реконструкции, но не было и ответной реакции в виде официального апартеида; власти не считали, что в их обязанности входит поддержание расовых барьеров. Если многие проявления расистского насилия оставались безнаказанными, то не потому, что они исходили непосредственно от государства, а потому, что само государство было слишком слабым. Аболиционисты были неспособны повлиять на социальный порядок после освобождения. Тем временем на Кубе белые и черные вместе сражались против испанцев в войне за независимость, а рабочая сила в сахарной промышленности имела более широкий спектр цветов кожи. Таким образом, после отмены рабства политика была более "бесцветной", чем в других обществах после эмансипации, особенно в США. Белое расовое превосходство не утвердилось на острове.